Пай-девочка
Шрифт:
Поэтому Я уж никак не ожидала, что в ответ на мое самодовольное заявление о будущих прыжках Юка скажет, нахмурившись:
— Сдурела? Не валяй дурака.
Я опешила:
— Юка, но почему? Ты сама сто раз говорила, что мне надо быть смелее.
— Я имела в виду смелее в отношениях с людьми. С мужчинами. Парашюты здесь ни при чём. Этот спорт не для тебя.
Она так снисходительно это произнесла, что мне захотелось нарочно сказать ей что-нибудь назло. Вообще-то я и не думала пробовать себя в парашютном спорте. Я была уверена, что Генчик обо всем забудет. Ну, а если даже и не забудет,
Но в тот момент мне хотелось ей досадить. Поэтому я
— Ты и правда так считаешь? Ну, посмотрим… Я вообще решила попробовать.
— Надеюсь, ты все же шутишь, — хмыкнула она. — Вспомни свой сегодняшний прыжок, ты же едва не описалась от страха.
— Ну и что! Генчик говорил, что ты тоже боялась прыгать сначала.
Юка холодно улыбнулась:
— Так бы сразу и сказала.
— Ты о чем?
— О том, что на самом деле никакие парашюты тебе не нужны. Ты просто хочешь трахнуть Генчика.
Я в очередной раз удивилась её проницательности. Что бы там про нее ни говорили, но Юка все-таки была очень умной. Или просто слишком хорошо знала меня.
— Никого я трахнуть не хочу!
— А пора бы. — Ох, и нехорошая была у нее в тот момент улыбка. — Что ж, Генчик в этом смысле — не самый худший вариант. Думаю, что он хорош в постели. Только смотри не подцепи от него что-нибудь, я слышала, что он не особенно разборчив. Впрочем, думаю, что тебе известно о том, что такое презерватив.
— Да как ты можешь… Ты меня ненавидишь! — воскликнула я.
— Наоборот, я тебя люблю, ты же знаешь, — спокойно улыбнулась Юка. — И я хочу тебе помочь разобраться. Если ты просто хочешь Генчика, то на кой тебе сдались парашюты?
Умела же она так повернуть. Обидеть меня, а потом ещё и выставить все так, будто бы просто хотела мне помочь. И долгое время я думала, что так оно и есть. Но потом, когда уже начала прыгать, поняла, что Юка просто панически боялась конкуренции. Её страх оказаться задвинутой на задворки общественного внимания был, пожалуй, сильнее моего страха высоты.
Но тогда я eщё этого не понимала. Я и представить себе не могла, что Юка, совершенная Юка, может бояться меня.
— Юкочка … Значит, ты считаешь, что я ему не разонравлюсь, если откажусь прыгать?
Она внимательно посмотрела на меня, а потом вдруг подошла и порывисто обняла — моё лицо уткнулось в её пахнущие яблочным шампунем волосы.
— Дурочка ты моя, — она ласково погладила меня по голове, — глупенькая дурочка, вот ты кто. Конечно, не разонравишься. Думаешь, ему охота тратить на тебя свое драгоценное время и учить тебя прыгать, да ещё и бесплатно? Да он же просто решил за тобой приударить!
— Ты уверена?
— Конечно!
— И он не будет меня презирать, если я скажу ему, что боюсь высоты? И прыгать не собираюсь? Точно не будет, а?
— Точнее некуда. Вот увидишь.
— Тогда я прямо сейчас и скажу.
— Вот и молодец. Скажи и возвращайся в номер. У меня есть хорошая травка.
— Хорошо, Юк, я быстро!
— О’кей. Буду ждать.
До следующего утра больше я Юку не видела. Не знаю, действительно ли она меня ждала. Потому что больше всего на свете моя Юка ненавидела ожидание. Я знаю точно только одно — в наш номер я так и не вернулась. Потому что в ту ночь я стала женщиной.
Генчика я нашла в гостиничном номере, где он проживал с Димкой Шпагиным.
— Заходи, красавица, — сказал он, впуская меня в прокуренное помещение.
Это была не комната, а декорация к фильму об особенностях холостяцкою быта — обе кровати не застелены, на столе — грязные пластиковые тарелки с объедками, банка с томатным соком, самодельный кальян — пластиковая бутылка с вырезанным в ней отверстием и пробкой из фольги.
— Извини, здесь бардак.
— Бардак — это слишком мягко сказано, — усмехнулась я, — скорее здесь притон.
— Да ладно тебе. Что за снобизм? — Он присел на краешек кровати и хлопнул ладонью рядом с собой. — Садись, Настена. Могу угостить тебя вафельным тортом «Причуда». Будешь?
— Нет, спасибо.
Я присела рядом с ним на кровать. От близости Генчика все мои мысли плавились, как масло на сковородке.
— Может быть, покурить хочешь? — Он кивнул на самодельный кальян.
Я отрицательно помотала головой — от кальяна невыносимо пахло пепельницей. Я не так уж часто курю марихуану, ни если и делаю это, то предпочитаю скручивать косячки — джоинты. По-моему, так выглядит куда эстетичнее.
— Я на самом деле просто поговорить пришла.
— Я тебя внимательно слушаю.
Он придвинулся ближе — нарочно или случайно, не знаю. Его обтянутая стильными джинсами нога при этом оказалась в опасной близости с моей ногой. На какое-то мгновенье я пожалела о том, что не сменила потрепанный спортивный костюм на что-нибудь более женственное и симпатичное.
Надо брать пример с Юки — она вот никогда не позволит себе появиться на людях в таком убогом костюме. По аэродрому она расхаживала в черных клешеных брючках, плотно обтягивающих её упругий зад и в открываюших пупок топиках. Конечно, мои пупок лучше не выставлять на всеобщее обозрение, пока я не скину по крайней мере пять лишних килограммов, нагло оккупировавших то место, где у Юки находится талия. Но это вовсе не значит, что я тоже не могу принарядиться.
Я подумала об этом, но тут же махнула рукой — да какая теперь разница? Все равно Генчик не захочет и в сторону мою смотреть после того, как я объявлю ему, что больше не собираюсь прыгать с парашютом.
— Никогда.
Это мое твердое и окончательное решение.
— Генчик… Я вот что сказать хотела. Наверное, ты во мне ошибся.
— Возможно, — улыбнулся он.
Я удивленно вскинула на него глаза.
— Да, Настена, я в тебе ошибался. Честно говоря, я всегда считал тебя незаметной серой мышкой и только сегодня понял, какая же ты смелая и сексуальная. У меня открылись глаза.