«Пчела» ужалит завтра
Шрифт:
Насыпав над Махтджубом небольшой холмик из песка, Сэм дал прощальный салют из автомата и заплакал. Слезы ручьем текли по его небритому, дочерна обожженному солнцем лицу, и он не стеснялся и не вытирал их — они словно смывали всю грязь, накопившуюся в его душе, делая ее светлее и чище.
И еще Грант понял, что он теперь остался один на один с чужой, непонятной и враждебной ему пустыней…
Через несколько дней скитаний по пескам за рулем грузовика, Сэм впервые увидел мираж — раскидистые тонконогие пальмы и манящую лазурную гладь моря с белоснежными парусами яхт. Но у него еще оставалась вода и он только зло рассмеялся, даже не почувствовав, как из пересохших, лопнувших губ потекла на заросший щетиной подбородок тонкая струйка крови…
Еще через три дня мотор грузовика неожиданно заглох, и все попытки Сэма оживить его оказались бесплодными. Сначала он хотел было идти по пескам пешком, неся на себе оставшийся запас воды, но потом им вдруг овладела странная апатия и Грант остался около машины, прячась от палящих лучей в ее тени.
И снова в его воспаленном мозгу натужно выли пикирующие «фантомы» и злобно кричал сержант: «Убей его! Убей»…
— Как успехи? — голос, звучавший в телефонной трубке, был сух и деловит.
Леду явственно представил себе большую, веснушчатую руку, небрежно прижимавшую трубку к поросшему рыжевато-седыми волосками уху. Вот бы хорошо, если бы сам Леду был там, в Париже, а на его месте сидел этот, уже начавший питаться по диете человек, и оправдывался. Но это только пустые мечтания…
— Непредвиденные обстоятельства, — с трудом выдавил из себя Леду.
— Они всегда возникают там, где есть серьезные недостатки в организации, — назидательно сказали в трубку. — Кто-нибудь остался?
— Нет, месье.
— Хорошо, — на том конце провода то ли вздохнули, то ли зевнули. — Я скоро прилечу. Подумаем вместе еще раз… — в наушнике раздались короткие гудки.
Леду вытер потный лоб платком и осторожно опустил трубку на рычаги аппарата спецсвязи…
Вечером Огюст Реми направился в китайский ресторанчик — он любил изыски азиатской кухни, считая, что в жизни надо почаще баловать себя, не дожидаясь, пока это сделает недогадливая фортуна.
На улице его обогнал темный автомобиль. Сидевший сзади водителя человек высунул в открытое окно ствол автомата и выпустил в месье Реми почти половину диска.
Толстяка развернуло и бросило на стену, словно вбивая в нее пулями. Автомобиль уехал, а тело Реми сползло по стене на тротуар, глядя ему вслед невидящими глазами…
Господин Леду хорошо помнил о том, что вместе с месье Реми уходила в небытие история неудавшейся экспедиции фирмы «Петроэкстраксион»…
Яхта легко качнулась на волне, дрогнули и смешались солнечные блики, игравшие на подволоке просторной каюты, обшитой светлым деревом.
— Какая же все-таки гадость… — Гость брезгливо отодвинул от себя тарелочку с мюсли. — Плохо быть больным и старым человеком.
Сидевший напротив гостя Леду оторвался от сочного бифштекса:
— По-моему, вы несколько преувеличиваете.
— Ну нет! Когда человек начинает выдерживать диету — пиши пропало! Это одна из верных примет близкой старости, как ни печально.
Леду поглядел на крупные, все еще мускулистые руки гостя, покрытые густой сыпью рыжих веснушек. «Кокетничает. До дряхлой старости ему еще ой как далеко».
— Хотите сигару? — гость закурил.
— Нет, благодарю вас.
— Как знаете… Вторая примета старости — склонность к воспоминаниям. — Гость откинулся на спинку стула и мечтательно прищурил небольшие светлые глаза. — Какие раньше были люди, Леду! Так легко и приятно было с ними работать, например Минье. Впрочем, его вы не можете помнить, тогда вы еще учились в университете…
Гость ошибался. Леду помнил Руфино Минье. Полтора десятка лет назад тело Минье нашли на мостовой в одном из ночных кварталов Марселя. Его убили после появления в печати сведений о секретной операции западных спецслужб в Северной Африке. Минье пристрелили прямо на улице, выпустив в него почти всю обойму из окна проезжавшего мимо автомобиля. Уже потом, много лет спустя, Леду узнал, что Руфино Минье являлся одним из участников операции, но, видимо, не сумел удержать язык за зубами или польстился на обещанный крупный гонорар за сообщенные сведения, а может быть, просто пришла пора и ему замолчать навсегда. Кто знает? Гость из Парижа, сидящий сейчас напротив с сигарой в руке?
Весьма возможно, что по прошествии долгих лет сам Леду вот так же будет вспоминать об Огюсте Реми.
Наверняка парижский гость уже тщательно изучил специально подготовленный для него доклад о начатой новой операции. Не так давно ставшая полностью независимой, страна стремится освободиться от чужих военных баз на своей территории, намеревается национализировать принадлежащие крупным фирмам рудники и закрыть свои порты для кораблей, имеющих на борту ядерное оружие. Дурной пример заразителен, а страна так близка к территории «нефтяных эмиратов» и имеет выгодное стратегическое положение.
Сейчас так нужен конфликт, любой конфликт, чтобы задержать вывод еще оставшихся там войск и ввести новые, навсегда растоптав кованым каблуком солдатского ботинка все попытки обретения действительной самостоятельности и независимости. Нет, внешне все стоит оставить по-прежнему и позволить их лидеру и дальше произносить громкие речи о национальной гордости, но только внешне…
Ну не получилось с первого раза, с кем не случается. Надо попробовать еще разок.
— Вы прочли мой доклад? — Леду не стал скрывать своих мыслей.
— Да, прочел. Поэтому и трачу здесь на воспоминания свое время, которого у пожилых людей остается не так уж много. Вы сумели найти интересный ход, Леду, хотя он далеко не новый. Таким способом воздействовали на складывавшуюся ситуацию еще в Третьем рейхе. Там тоже были прекрасные мастера своего дела. Но меня опять волнуют исполнители, Леду. Исполнители! Вы же не сможете все сделать один? Американцы любят прибегать к помощи мафии — их люди организуют исполнение замысла секретной службы, а потом сами убирают ненужных свидетелей. Но в арабском мире нет такой мафии. — Гость засмеялся, но тут же оборвал смех. — Время идет, Леду, вам надо поторапливаться со второй попыткой, но — без осечек!