Печали веселой семейки
Шрифт:
Лицо Алиева при моих последних словах затуманилось. Я поспешила снова сочувственно ему улыбнуться.
— Впрочем, — сказала я многообещающим тоном, — как мне кажется, я сумею вам немного помочь. Дело в том… — я намеренно понизила голос: как-никак, я выдавала сейчас Алиеву секретную информацию, и не помешало бы, чтобы ее не услышали даже лишние предметы мебели типа трехстворчатых шкафов с антресолями, стоящие на страже возле двери. — Дело в том, что на сегодняшний день я располагаю некоторой информацией на вашего непосредственного конкурента, на Овсепяна. Некоторым, э-э-э, компроматом,
Видели бы вы, как загорелись у Алиева глазки! Он потер ручки и вопросительно уставился на меня. «Ну, ну, давай же, говори поскорее!» — всем свои видом показывал он.
Искренняя заинтересованность Алиева меня почти убедила.
Вряд ли бы человек, обладающий объемистым компроматом на всех тарасовских воротил автобизнеса, стал бы так радоваться малейшему намеку на какой-нибудь сомнительный факт из биографии только одного из них. Мысленно я уже вычеркнула имя Алиева из списка подозреваемых, но, к сожалению, просто встать и уйти я уже не могла, ведь Алиев явно ждал «продолжения банкета».
Пришлось мне все-таки раскрыть один из секретов Каминского, на разглашение которого он дал мне разрешение.
— Видите ли, — сказала я, — как мне известно из достоверных источников, Овсепян большой любитель женщин.
Ох, зря я сказала насчет достоверного источника. Алиев, чего доброго, подумает, что пристрастие Овсепяна к полу, который почему-то принято считать слабым, я проверила на себе лично. К счастью, Алиев, по-видимому, пропустил мой досадный коммуникативный ляпсус мимо ушей. Однако я заметила, что на его лице выразилось неприкрытое разочарование. По всей видимости, о донжуанстве Овсепяна в Тарасове знали все.
— Подумаешь, удивила! — усмехнулся Алиев. — Я-то думал, что ты что-нибудь дельное скажешь, а насчет Овсепяна и его пассий всем, кому это интересно, известно прекрасно.
Алиев махнул рукой и привстал в кресле, явно собираясь выйти из-за стола.
— Нет, вы постойте, — горячо запротестовала я. — Дело в том, что он, — я покрутила пальцем в воздухе, стараясь подобрать нужное слово поскромнее, поскольку в моем лексикончике на этот счет существовали более сильные выражения, — м-м… обесчестил девушку из одной добропорядочной семьи. Это было еще до его переезда в Тарасов.
— Ну так что? — все еще недоумевал Алиев. — Дело прошлое. Нехорошо, конечно, получилось, но неверные все такие. А какая мне выгода от такой информации?
— Как вы не понимаете? — я даже всплеснула руками, дивясь безграничной человеческой глупости. — У нее же родился ребенок! От Овсепяна! И теперь ее родственники его ищут, чтобы с ним разделаться, я точно знаю! А родственники-то влиятельные, авторитетные! Представляете, что будет, если распространить эту информацию по Тарасову? Да его партнеры сто раз подумают, прежде чем с Овсепяном сделку заключать! Вдруг подпишут контракт, а тут родственники той девушки его найдут и — раз! — я со свистом разрезала воздух ребром ладони. — И не с кого тогда будет спросить о выполнении договорных обязательств. Месть — дело серьезное.
По-моему, мои слова произвели на Алиева большое впечатление. Правда, я не сказала ему ни фамилии той девушки, ни адреса, по которому она
Мы расстались большими друзьями. Правда, я больше двух часов просидела в кабинете с тропическим климатом в пальто и платке на голове, но теперь я видела, что мои мучения были не напрасны. Я убедилась в том, что Алиев не виновен в краже документов из сейфа Каминского, так как его радость и воодушевление по поводу компромата на Овсепяна явно были неподдельными.
Выйдя из-за стола, Алиев долго тряс мне руку, чуть не вывихнув мне ее при этом, так как, несмотря на невысокий рост, силушки у него хватало.
Алим проводил меня до самой машины и выразил предположение, что когда-нибудь мы с ним еще увидимся при более благоприятных обстоятельствах. Ну да, познакомился-то он со мной, гоняясь за моей машиной по Тарасову в «Нексии», попал в аварию, потерял зубы… А продолжилось знакомство тем, что он заставлял меня чуть ли не переодеваться, чтобы войти к Алиеву в «приличной одежде», как это у него называется.
Я села в свою родную «девятку» и поехала домой.
Поднявшись в квартиру, я с ужасом обнаружила, что на сборы и дорогу к Терентьеву мне осталось всего три часа! Какой кошмар!
Впрочем, не думайте, что Терентьев жил так уж далеко от моего дома. Напротив, достаточно близко. Но любая женщина поймет меня. Если у вас важное свидание с мужчиной, который произвел на вас определенное впечатление, и если свидание, вполне вероятно, может затянуться на всю ночь, то три часа на сборы, на все про все, это настоящая катастрофа!
Однако следующее, что я сделала, это бросилась к автоответчику.
Когда после гудка вновь раздался голос моего телефонного злодея, я, хоть вы можете мне, конечно, и не поверить, обрадовалась ему, как родному! Он и вправду за эти несколько дней стал мне и ближе, и роднее, хотя обладателя голоса я еще и в глаза не видела. Каждый раз его угрозы действовали на меня как хорошая встряска, и я неожиданно для самой себя обретала новые силы для расследования этого запутанного дела. На сей раз голос говорил следующее:
— Ты меня ослушалась! Ты все-таки продолжаешь вести это дело! Так вот, знай, что пощады тебе не будет! Я слежу за каждым твоим шагом!
Я заметила, что слог его с каждым звонком становился все более выспренним. По-моему, все эти громкие слова — «ослушалась», «пощады не будет» и тэ дэ — он черпал из какого-нибудь захудалого детективного романчика. Вероятно, думал, что именно так должен выражаться классический преступник.
Голос между тем продолжал:
— Я позвоню тебе сегодня поздно вечером. Если тебя не окажется дома, то я пойму, что ты продолжаешь расследование. В таком случае мой вечерний звонок будет последним предупреждением.