Печальная улыбка
Шрифт:
Анне стало печально и неловко, что она задала ему этот вопрос и не знала, что сказать дальше. Чарли заметил её неловкость и улыбнулся.
– Уже прошло немало лет, а точнее веков. Так, что я привык к такой жизни. Если её вообще можно назвать жизнью.
– А как это быть всегда прозрачным? Ты можешь вообще к чему либо, прикасаться? Просто не могу поверить, что призраки существуют. – решила сменить тему и задать волнующий её вопрос Анна.
Чарли по-свойски улыбнувшись, отвёл взгляд.
– *Cogito ergo sum. (*мыслю, следовательно, существую лат.) – пожал он плечами.
Анна ничего не поняла. Что за привычка использовать непонятные слова? Но она ничего не сказала. Решила, что спросит потом.
– Быть призрачным… – он призадумался. – Если честно, то это никак. Я сам точно не знаю, что я чувствую или чувствую вообще. Это как тебе объяснить, одновременно знаешь, что существуешь и не существуешь совсем. – он посмотрел ей в глаза. – Если хочешь, то можешь прикоснуться.
– Может не стоит.. – заколебалась Анна.
Ей как-то не хотелось прикасаться к призраку. Всё-таки это мертвец и всё такое..
– Стоит, стоит. Я знаю, тебе хочется прикоснуться. – Чарли сделал два шага в её сторону, она один назад. Он не унимался. – *Venit. (*ну давай лат.) Не надо бояться. От этого тебе ничего не будет. Абсолютно. Ну, разве, что руку может оторвать.
Чарли широченно улыбнулся, но вышло это у него очень плачевно. Анна вообще заметила, что он единственный человек, у которого, получается, так улыбаться, как будто клеймо печали было поставлено на его лицо, на его улыбку.
– Ха-ха. Не плохая шутка. – проговорила девушка, скрестив руки.
– Ну, или ты боишься? – он вскинул брови, словно в неподдельном удивлении, а на самом деле провоцировал её.
– Я?! Да ни за что… – поколебалась ещё пару секунд. – Твоя взяла. – всё же решилась Анна, и медленно так, слишком уж медленно подошла к нему.
Посмотрев исподлобья на него, нерешительно подняла руку и подвела к его груди. Хотела дотронуться до призрака, но её рука прошла сквозь него. Анна растерялась от этого и сразу же отдернула руку.
– Как будто засунула руку в холодильник. – прокомментировала она свои ощущения.
Чарли снова улыбнулся и сдул с лица непокорный локон.
– Но я не всегда прозрачный. – признался он.
– Как это? – Анна сделала шаг назад.
– Я могу быть и как нормальный человек. Плотным. – пояснил Чарли и закрыл глаза на пару секунд, сосредоточился.
Еле заметное свечение стало блекнуть, и понемногу, он переставал просвечиваться. Через несколько секунд Чарли и вовсе перестал быть прозрачным и уплотнился, став похож на обычного человека, ну не смотря на чрезмерную бледность и старомодную одежду.
– Прикоснись ещё раз. – распорядился он.
В этот раз Анна сразу же повиновалась. Подвела к его груди чуть дрожащую руку и… прикоснулась. Теперь её рука не прошла сквозь него, как в первый раз. Через тонкую ткань рубашки чувствовалась прохладная кожа. Он не был тёплым. И было ещё кое-что неправильное. Анна не сразу врубилась, почему так посчитала. Потом до неё дошло: сердце не билось.
Пару секунд она тупо пялилась на свою руку, покоящуюся на его груди. Потом широченно улыбнулась и снизу вверх посмотрела ему в лицо. Он был высоким. Макушкой, Анна доставала ему до подбородка. Чарли улыбнулся в ответ, как всегда по-свойски.
Анна почему-то покраснела и отдернула руку, отводя взгляд. Он кашлянул и тоже отвёл глаза. Девушка сделала шаг назад, покачалась на носочках обуви, похрустела пальчиками.
– У тебя красивые глаза. Они всегда меняют цвет? – поинтересовался призрак.
Она призадумалась, пораскинула в мозгах насколько можно быть откровенным с мертвецом… Потом ответила:
– Да всегда. Это зависит от моего настроения.
– Объясни. Как это? – спросив, он прислонился к дубу, скрестил ноги. Анна встала рядом с ним.
– Ну, когда мне печально или я злюсь, то они темнеют. И каждое моё настроение имеет свой оттенок серого. Плохие: оттенок потемнее. А когда я счастлива или мне весело, то они становятся светлыми.
Чарли поддался вперёд, от чего Анну обдало прохладным воздухом, и заглянул ей в глаза.
– Ты сейчас в хорошем настроении. Они у тебя светлее, чем обычно. *Quasi mane callum. (*как утреннее небо лат.) – заметил он.
Анна смутилась. Вот же наблюдательный! И подумала, что если он ещё раз скажет, хоть что-то на латинском, (а это был именно латинский язык) она его прибьёт. Хотя не знала, как можно прибить призрака. Но что-нибудь придумать можно.
– Ну да. – она наклонила голову на бок. – Интересно вести беседу с призраком.
– Что, правда? – почему-то удивился Чарли.
– Конечно, правда! Не каждый день же, с призраками разговаривают. Так? – он утвердительно кивнул. – Тем более, с добрыми. Ведь все же думают, и я, в том числе думала, что вы… плохие. Хотя я, конечно, не верила в ваше существование, но думала, если бы вы существовали, то были бы плохими, вот.
Чарли как-то криво улыбнулся.
– Так и есть. – медленно произнёс он.
– Что так и есть? – она вопросительно посмотрела на него.
Он вздохнул. У Анны промелькнуло в голове, что вздыхать, это ещё одна его привычка, как и печально, улыбаться.
– Ну, мы телесные существа делимся на две категории, – принялся неторопливо объяснять он. – Первые мы: призраки. Мы хорошие, потому-что, после смерти помним, кто мы есть. Заметь, это нелегко: Запомнить. И есть Вторая категория: Приведения. Вот они плохие. Только и думают о мести. Точнее они вообще не думают. В них только жажда кого-то прикончить, жажда мести.