Печать Аваима. Забытый во Мраке
Шрифт:
– Виата-заступница не по чинам раздает благости, а всякому, у кого есть нужда, – строго одернул ее Тамаш.
– Ох, и то правда! – Сесилия по-девичьи прикрыла рот ладошкой, – простите, ваше лекарство, бабу болтливую! Не со злости я, по скудоумию, богохульство сказала.
– Ладно, вижу, что не со злости, – отмахнулся Тамаш, желая поскорее закончить разговор, и Сесилия благоразумно удалилась, а лекарь направился к амбару.
Притворив дверь, Тамаш оказался в просторном пустом помещении. Внутри было темно и уютно пахло сеном. Когда глаза освоились после яркого солнца, Тамаш оглядел сарай. Сквозь тонкие солнечные
– Прости, не хотел тебя будить. Хозяйка сказала, что ты захворал, и я зашел посмотреть, если нужна моя помощь.
– Не нужна мне помощь, просто устал, – дернул плечами паренек.
– Я верю, но можно я все-таки посмотрю?
Мальчишка собрался ответить что-то резкое, но разглядев золотое тиснение, передумал. Он неохотно вылез из-под сена и вытянул здоровенный заржавленный меч. К удивлению Тамаша, ростом парнишка оказался почти с него самого, но рядом с худощавым лекарем выглядел сущим заморышем: изможденный, несуразно худой, с запавшими щеками и грязными взлохмаченными волосами. Старая кольчуга косо висела на узких плечах, а из обтрепанной и неподходящей по размеру одежды торчали тощие руки и ноги. Мальчишка поднял на лекаря большие светлые глаза и неуверенно спросил:
– Что надо делать?
– Ничего, просто дай руку.
Парень недоверчиво прищурился, но руку протянул.
Тамаш осторожно взял худенькое запястье и прижал пальцы к основанию ладони. К его облегчению, несостоявшийся вояка не был ни больным, ни умирающим, просто уставший и очень плохо питающийся подросток.
– Ты пришел вместе с пилигримами?
– Да, – буркнул мальчишка.
– Интересно. И давно вы странствуете?
– Послушайте, – пустил петуха паренек, – я просто хочу отдохнуть, пока меня не выгнали из этого амбара! – он выдернул руку, – Если я не умираю, можно мне уже лечь спать?
– Постой, – остановил его Тамаш, – я не просто так сюда пришел!
Мальчишка настороженно замер.
– В саду я кое-что слышал, и это меня встревожило.
Парнишка сжал платок, прикрывавший обтрепанный ворот, и тут же сам себя одернул и по-детски спрятал руку за спину.
– Но меня тревожит не что я слышал, – продолжил Тамаш, – а то, что это могли услышать другие.
Юноша побледнел и вдруг часто задышал. Метнулся было к выходу, отшатнулся при виде скользнувшей мимо тени, обернулся, обшаривая взглядом помещение, и с отчаянием воззрился на маленькое окошко под самой крышей, нервно переминаясь и теребя платок. Тамаш осторожно приблизился и деликатно тронул юношу. Тот на мгновение замер и вдруг облегченно выдохнул, сгорбившись и словно бы весь смягчившись. Мышцы его расслабились, дыхание успокоилось, а взгляд прояснился и из затравленного стал просто обеспокоенным.
– Легче? – спросил Тамаш.
Парнишка кивнул.
– Значит, это все-таки правда?
Мальчишка упрямо поджал губы и сердито зыркнул из-под грязных волос.
– Я не тот, кого тебе стоит бояться, – улыбнулся Тамаш и поднял к световому лучу левую руку, одетую в тонкую перчатку с обрезанными пальцами.
Мальчонка вытянул длинную шею. Тамаш развернул ладонь тыльной стороной к свету и оттянул край перчатки, обнажив полоску кожи с вереницей черных символов, выходивших из-под рукава и сбегавших на кисть, скрытую перчаткой.
Мальчишка ахнул.
– Знакомо? – спросил Тамаш.
Юноша нервно сглотнул и ослабил тряпицу на шее: в лохмотьях показалась тощая ключица с вереницей таких же знаков.
– Печать Аваима… – прошептал Тамаш.
***
Лекарь усадил юношу, назвавшегося Эрнальдом, за отдельный столик, сбитый из высокого табурета и донышка от пивной бочки, и попросил девочку принести похлебки и кружку молока, а сам направился в глубину сада, где хозяйка что-то выговаривала излишне перебравшему каменщику. Женщина громко тараторила, по-южному раскатывая слова, и возмущенно жестикулировала, но завидев лекаря, присмирела и тревожно оглядела сад, остановив недовольный взгляд на сгорбившемся невдалеке Эрнальде. Тамаш сделал вид, что не заметил, быстро с ней переговорил и скрылся в доме.
Примерно через час, когда юноша начал опасаться, что новый знакомый передумал, лекарь вновь появился, неся в руках пухлый сверток.
– Как тебе угощение? – подмигнул он, присаживаясь к столу.
Эрнальд неуверенно кивнул и, оглянувшись, тихо спросил:
– Зачем я вам нужен?
– У нас с тобой общая проблема, Эрнальд, – ответил лекарь, прихлебывая появившееся на столе пиво, – а мне нужен помощник, чтобы найти ее решение.
– Но почему я? Кто угодно почтет за честь сопровождать наместника богини, – он указал взглядом на маленькую черную вышивку.
– Не скажи, – поцокал Тамаш, – тема деликатная и простых людей вгоняет в богобоязненный ужас… ну, или благочестивую ярость, – он отхлебнул пенный напиток, – в любом случае, ни те, ни другие разбираться в вопросе не будут. Но ты и сам это знаешь.
– Я плохой попутчик, – покачал головой парнишка.
– Ты здравомыслящий попутчик. А это куда важнее.
– С чего вы взяли?
– Ты же до сих пор жив, – улыбнулся Тамаш, – и ты единственный, кого я могу о чем-то расспросить без страха быть обвиненным в колдовстве.
– Нечего расспрашивать, – грустно пожал плечами юноша, – я сам ничего не знаю.
– В том-то и дело, – Тамаш взволнованно подался вперед, – ну же, Эрнальд! Неужели тебе не хочется разобраться во всем этом?
– Мне просто хочется, чтобы этого не было.
– Но ведь, чтобы понять, как это этого избавиться, надо сначала разобраться, что это такое.
– И вы знаете, где искать?
– Я знаю, где точно не надо – в деревенских суевериях и храмовых проповедях.
– Как это?
Тамаш помедлил с ответом.
– Не стоит верить всему, что говорят в храмах. Я собираюсь отправиться к истокам древних легенд, через горы. В Страну Закатов.
Эрнальд удивленно вскинул брови:
– Но через горы больше нет дороги, уже лет тысячу как.
–Это не совсем так. Когда-то был путь через Змеиный Перевал. Если судить по старым картам, он разделял Хребет на северную и южную часть и доходил до самой закатной страны.
– Это тот, что выходит одним концом в земли даллов?