Печать Иоганна Гутенберга
Шрифт:
Как всегда, в углу что-то зашуршало, и Женя привычно пробормотала, не поворачивая головы:
– Это я! Ты позволишь мне пройти?
И как всегда, из дальнего угла донесся едва слышный таинственный шепот:
– Поспеш-ши! Проходи!
Женя сделала еще несколько шагов – и на мгновение задержалась, чтобы положить на знакомый ящик свое приношение духу этого цеха – пирожок Настасьи Ильиничны.
И снова бросилась вперед.
И вдруг прямо перед ней на тропинку упал огромный ящик. Этот ящик перегородил дорогу к двери, ведущей
Женя замерла, ее окатила волна ужаса.
Этот загадочный цех не помог ей, наоборот – он перекрыл ей единственный знакомый путь, чтобы она скорее попала в руки преследователей…
И в ту же самую секунду она услышала за спиной горестный, тоскливый стон…
Ну да, это открылась железная дверь, чтобы пропустить тех двоих людей…
Женя сжалась, сгорбилась, опустила голову.
Она больше ни на что не надеялась.
Сейчас эти двое догонят ее, и все будет кончено. Осталась, может быть, всего одна минута. Может, оно и к лучшему. Лучше ужасный конец, чем ужас без конца.
За спиной у Жени раздались тяжелые приближающиеся шаги.
И вдруг откуда-то справа, из груды бесполезных обломков, до нее донесся знакомый шепот:
– Пос-спеши!
Женя изумленно распахнула глаза.
Он что, издевается? Куда спешить, если дорога перегорожена огромным ящиком?
И снова до нее донеслось едва слышное:
– С-сюда!
Она повернула голову в сторону шепота – и увидела сбоку от перегороженной тропинки большой заржавленный станок, что-то вроде старинного печатного пресса. Внутри этого станка был узкий темный лаз, через который она вполне могла бы пробраться…
Тут у нее за спиной раздался оглушительный грохот, словно там сошла горная лавина.
Женя против своей воли оглянулась – и увидела, что груда деталей и ящиков обрушилась на тропинку. Судя по всему, как раз на тех двоих, которые ее преследовали.
Из-под обвала донеслась приглушенная ругань, груда зашевелилась – преследователи были живы и здоровы, обвал их только немного задержал, дав Жене небольшую фору.
Из-за груды ящиков до нее снова донесся знакомый свистящий, едва различимый шепот:
– Пос-спеши!
И правда, нельзя было терять драгоценные секунды, которые она выиграла благодаря обвалу. Женя сбросила оцепенение, метнулась в сторону, согнулась и нырнула в темный лаз, внутрь заржавленного печатного пресса, проползла по нему, собирая по пути многолетнюю слежавшуюся пыль, оказалась в темной извилистой пещерке, образованной десятком нагроможденных друг на друга ящиков, встала на четвереньки и двинулась дальше, стараясь не шуметь и не думать о том, что будет, если все эти ящики обрушатся на нее.
Сзади, там, откуда она только что убежала, снова раздался грохот, затем послышались тяжелые шаги – должно быть, преследователи выбрались из-под завала и бросились вперед. Потом прозвучал раздраженный,
– Куда она подевалась?
Ему тотчас ответил второй голос:
– Да куда она могла деться? Здесь где-то!
Женя снова поползла вперед… и вдруг проход, по которому она двигалась, уперся в стену.
Что теперь?
Она сама себя загнала в ловушку. Теперь ее положение стало в буквальном смысле безвыходным. Правда, ей пока что удалось спрятаться от преследователей, но надолго ли?
Женя постаралась взять себя в руки, успокоиться.
Главное, не паниковать. Нужно внимательно обследовать свое укрытие, может быть, отсюда можно как-то выбраться…
Легко сказать – обследовать! Вокруг было темно, как в животе у крокодила.
Только не паниковать! Нет ничего опаснее паники!
У человека помимо зрения есть еще четыре чувства. В частности, осязание.
Женя на ощупь обследовала стены прохода – нигде не было выхода. Со всех сторон были только плотно составленные ящики. Тогда она ощупала стену перед собой – и нащупала на этой стене привинченную к ней решетку. Должно быть, это была решетка, закрывавшая вентиляционный ход. Судя по размерам этой решетки, вентиляционный ход достаточно широкий, чтобы по нему мог проползти человек. По крайней мере, такая худенькая девушка, как Женя.
Женя внимательно ощупала решетку, нашла винты, на которых она держалась. Если их отвинтить, можно попытаться пролезть внутрь… вот только как их отвинтить?
Она попробовала отвинтить один винт ногтем – но ноготь тут же сломался, а винт даже не шелохнулся. Нет, так дело не пойдет… только все ногти обломаешь…
Черт, что же делать?
Попытаться выбить решетку? Но из этого ничего не выйдет, удары только крепче прижмут ее к стене, да и шум поднимешь, выдашь свое положение…
Женя в сердцах ударила кулаком по одному из ящиков…
И тут же что-то упало рядом с ней на пол, отчетливо звякнув по бетонному полу. Женя пошарила по полу рукой и нашла там мелкую монетку.
А что… монеткой вполне можно открутить винты… вот интересно, откуда взялась эта монетка в самый подходящий момент? Неужели ее подбросило то самое загадочное существо, обитающее в Третьем Цеху? То самое существо, которому она каждый раз оставляет какое-нибудь маленькое угощение?
Она вгляделась в темноту и прошептала:
– Это ты мне помогаешь? Спасибо!
И из темноты снова донесся тот же самый шепот:
– Пос-спеш-ши!
– Сама знаю! – вздохнула Женя и с новой силой принялась за решетку.
Монетка вполне подошла на роль отвертки, в темноте она даже удобнее. Один за другим Женя отвинтила все винты, сняла решетку и заглянула в вентиляционный ход.
Оттуда пахнуло застарелой, слежавшейся пылью и плесенью, но другого выхода все равно не было.
Женя глубоко вдохнула и нырнула в проход.
Позади, у нее за спиной, снова раздался едва различимый шепот: