Печать луны
Шрифт:
Тайком выбравшись на улицу, они убедились: им удалось избежать нежеланных свидетелей. Любовники перешли дорогу и весело зашагали в сторону будущего ложа страсти. Он влюбленно обнял ее за узкую талию.
– Знаешь, – шепнула она ему на ухо, – иногда мне хочется, пусть мой муж приедет в самый пикантный момент и застанет нас… вот бы он удивился.
«Да уж, – подумал убийца. – Именно сейчас его удивлению точно не было бы предела. Надо закончить процедуру побыстрее, максимум за полчаса… и приехать домой. Требуется кое с кем пообщаться по телефону».
Вслух он лишь счастливо засмеялся, подмигивая возлюбленной. Как бы невзначай коснувшись локтем правого бока, он со сладостью ощутил, как
Глава тридцать восьмая
«Секунда известности»
(23 февраля, четверг, поздний вечер – почти ночь)
Оперативная бригада в полном составе прильнула к телевизору: Главный канал транслировал шоу «Секунда известности»: на экране люди со всей империи демонстрировали, какими уникальными способностями они обладают. В прошлом сезоне приз получил один кавказский генерал-губернатор: перед ним на сцену пачками сложили 10 миллионов евро – деньги растаяли в воздухе, и их никто не смог найти. Уставший Каледин вначале на всех орал, требуя сосредоточиться, но в итоге махнул рукой. Оставив оперативников наслаждаться шоу, он ушел на кухню – выпить чашку чая. Прошло несколько часов с тех пор, как они вломились в квартиру к Волину, разрезав хлипкую дверь автогеном. Дом был пуст, зато ванная оказалась забрызгана кровью до потолка, а в раковине покоилось отрезанное ухо с бриллиантовой сережкой Tiffany – общеизвестно, что именно к этой фирме питала слабость покойная писательница Смелкова. Волина объявили во всеимперский розыск, а граф Иннокентий Шкуро триумфально доложил государю – личность преступника установлена. На вокзалы, аэропорты и автобусные станции срочно разослали волинские фотографии – его обложили, как волка флажками. В самом сильном шоке пребывал шеф жандармов Антипов: его смятение столь увеличилось, что тайный советник распорядился послать за аптекарским спиртом. Подумать только, милейший юноша-адъютант оказался имитатором Джека Потрошителя, тем самым кровавым маньяком, который целую неделю наводил ужас на московские улицы. Засаду оставили для проформы – было очевидно, что Волин в квартире больше не появится. Каледин, попрощавшись со спецназом, собрался ехать домой. Пару раз он подходил к двери, клал ладонь на ручку, и… возвращался обратно. Случившееся ему определенно не нравилось: в первую очередь тем, что с Волиным все происходило чересчур уж гладко.
Парень собаку съел на серийных убийствах. Зачем он так открыто подставился, преследуя его на личной машине – неужели для этой цели не мог взять другую? Почему, твердо зная, что Каледин остался жив, он упрямо поехал к департаменту полиции и припарковал автомобиль на прежнем месте, забыв забрать из «бардачка» упакованное в целлофан человеческое сердце? На душе у Каледина скребли кошки: он слишком хорошо помнил статистику убийств «а-ля Потрошитель» в разных городах Европы. Ведь там тоже были арестованы подозреваемые, против которых свидетельствовали совершенно неопровержимые улики. А что, если он и сейчас ошибается, и убийца вовсе не Волин? Тогда все. Последнее жертвоприношение Баал-Хаммону – и маньяк исчезнет, скроется на двадцать лет. В то же время у него действительно могли сдать нервы. Почему бы и не попытаться сбросить с моста автомобиль человека, впервые за столько лет разгадавшего твою тайну? Довольно логичное поведение.
Каледин прислонился лбом к холодильнику, но мыслям помешал задребезжавший телефон. Телевизор поперхнулся, выключенный чьей-то предусмотрительной рукой. Ударив ногой кухонную дверь, Федор выбежал в гостиную: напрягшиеся оперативники вопросительно посматривали то на него, то на трезвонящий аппарат. Каледин откровенно колебался – отвечать ли на звонок? С одной стороны, это может звонить сам Волин, проверяя, есть ли кто-то у него дома. А с другой – он был бы полным идиотом, если бы предполагал, что Каледин не узнал его старенький «Пракар» и не нашел сердце в пакете. Последние соображения перевесили – Каледин снял трубку.
– Алло.
Мембрана издавала шипение и треск.
– Алло, – нетерпеливо повторил Каледин.
– Тебе подсказать подходящую рифму на это слово? – прозвучал сквозь помехи хорошо знакомый ему голос подпоручика Волина.
– Ты где? – на уровне инстинкта выстрелил вопросом Каледин.
Из трубки послышался тихий смех.
– Еще одна рифма. Так я тебе и сказал. Сидишь в моей квартире, ублюдок? Кто бы сомневался. Жаль, что я тебя не задавил. Знал бы, как ты надоел мне на работе. Целыми днями вижу твою рожу, никаких сил нет.
Каледин нажал кнопку диктофона, включив запись.
– Игра окончена, подпоручик, – выпалил он любимую кинофразу, которую мечтал произнести лет в десять, целясь в зеркало из револьвера. – Сдавайся. Я переверну всю Москву, но найду тебя. – Он сделал короткую паузу и врезал козырем. – Будь уверен, никакой Баал-Хаммон тебя не защитит.
Звук внезапно исчез – как будто трубку зажали рукой. Через несколько секунд связь возобновилась, он снова услышал смех.
– Чувствуется, Федя, ты не терял времени даром, – бесцветно ответил Волин. – Знаешь про Баала? Ну что ж, я даже рад твоей осведомленности. Вы с Алисой порядочно спутали мне карты, должен признать. Но к счастью, это случилось уже под конец моей деятельности в Москве. Пока ты ждешь меня в моей квартире, я успел закончить пятую процедуру – с минуты на минуту ты узнаешь о ней. И если ты не уймешься, то на финал я любезно приглашу твою бывшую женушку, а потом пришлю тебе видеозапись, как мы с ней играем в ножички. Сделай мне одолжение – просто отдохни денька два. Я исчезну из Москвы, и ты обо мне больше никогда не услышишь.
– Я тебе сердце вырву, – пообещал Каледин, чувствуя, как грудь заливает холодное бешенство. – Ты к ней и пальцем не сможешь прикоснуться… урод.
– …О, неужели? – осведомился Волин. – Скажите пожалуйста, – два месяца прошло после развода, и такая нежная любовь, прямо ах-ах-ах. Хоть книжку про вас пиши. Так вот, мой дорогой сынок. Я могу называть тебя так, ибо на четыреста лет тебя старше и ты годишься мне в прапраправнуки. Поверь, сынуля, я убил очень многих людей – в том числе и не только женщин. Без зазрения совести перегрызал артерии тем, кто мешал мне делать мое дело. Лондонские следователи остались живы лишь потому, что мне нравилось прикалываться, глядя, как эти мужланы тычутся в стену, словно слепые котята. Меня нельзя остановить. Фильм «Семь» смотрел? Да, там убийцу поймали, но сначала он прислал главному герою голову его очаровательной жены в довольно безвкусной картонной коробке. Жизнь – это не пикник, котик. Помни – в реальности плохие парни всегда побеждают.
Пристав вернулся из соседней комнаты, шепотом матерясь. Понизив голос, он объяснил Каледину – станция не смогла установить, откуда идет звонок. Судя по всему, звонящий пользуется IP-телефонией: благодаря специальной хакерской программе его компьютерный адрес постоянно «мигрирует» – то он «сигнализирует» из Сиднея, то из Аддис-Абебы, то из Рио-де-Жанейро. Вычислить точное местопребывание абсолютно невозможно.
– Искал, откуда я звоню? – спокойно спросил Волин, правильно истолковав калединское молчание. – Напрасно ты это делаешь. Я себя обезопасил.
Его голос по-прежнему звучал безжизненно.
– У меня орден святой Анны от государя, – ответил Каледин, клокоча от злости. – Именно потому, что я таких, как ты, на Хитровке пачками ловил. Ты не забыл, благодаря чему мы сейчас общаемся по телефону? Напомню. Я вычислил, кому ты поклоняешься. Я вычислил, зачем ты это делаешь. Я вычислил, кто ты сам. И почему ты так уверен, что я тебя не поймаю?
– Жену потому что пожалеешь, – печально заявил Волин. – Она хоть и в командировке, но вернется, верно? А не вернется – так я ее в любой стране мира достану. В общем, я сказал, а ты слышал. Не обижайся потом.