Печать Тьмы
Шрифт:
— Ничего особого, — ослепительно улыбнулась девушка, — просто вот этот молодой господин имел наглость вырвать из моих рук яблоко и украсть кольцо!
— А ты украла мое сердце, — прошептал юноша.
— Понятно, — усатый стражник бережно вынул из руки вора яблоко и украшение, и передал их красавице. Схватив юношу за воротник, он подтащил вора поближе и злорадно прошептал: — Ну и влип же ты, приятель. Это надо же, попытаться ограбить единственную дочь начальника городской стражи!
— Ну, и что делать будем? — обратился Айвен к своему внутреннему голосу, но тот молчал, словно его никогда и не было.
— Известно что, — усмехнулся усатый, — в холодную тебя бросим, за кражу. Извините за беспокойство,
Раскланявшись, стражники крепко ухватили юношу под руки и потащили к выходу. Бросив прощальный взгляд на роковую красотку, Айвен увидел сияющие в прекрасных глазах озорные огоньки и печально вздохнул. Он начал оглядываться по сторонам, надеясь отыскать лазейку и вырваться из рук стражи, но тут вдруг его запястье словно огнем обожгло. Юноша окончательно поник: стражник поставил ему "клеймо арестанта" — особую магическую метку, увидев которую любой стражник знал, что перед ним преступник, который должен находиться в тюрьме. Теперь бежать было бесполезно, потому что обладателя такой метки отыщут, где бы он ни находился. До сих пор колдуны воровской Гильдии бились над этой меткой, но управы на нее не нашли.
Доставили на дознание и оформили его быстро: по факту задержания на месте преступления при свидетелях и с усугубляющими обстоятельствами. Эти самые "усугубляющие обстоятельства" в образе прекрасной дочери главы городской стражи настолько заняли мысли юноши, что он словно в тумане наблюдал за суетою вокруг своей персоны и утвердительно отвечал на любые поставленные вопросы, даже толком не вникая в них. Приговор — штраф в сто серебряных монет и полгода холодной ямы. Срок, конечно, немалый, но хорошо хоть, без воровского клейма отделался, с такими-то "усугубляющими обстоятельствами".
Глядя на не совсем нормальное состояние пойманного вора, приговорщик и вовсе хотел решить дело одним штрафом, сославшись на действие пыльцы фей или камня-дурманита, но простейший служебный артефакт-анализатор показал, что юноша чист. Но, пошептавшись со стражниками, со вздохом шлепнул печатью по арестной бумаге.
Наконец, все формальности были улажены, и строгий конвой повел юношу в городскую тюрьму. Собственно, Айвен здесь бывал уже не раз, но как и всегда, при виде этого мрачного сооружения у него сжалось сердце. Не от внешнего вида тюрьмы, а при воспоминаниях о ее мрачной истории и дурной славе.
…Для такого небольшого и малозначительного городка, как Кияж, местная тюрьма была слишком хороша. Впрочем, это и не удивительно — триста лет назад она за три месяца целиком и полностью была возведена здесь по указу короля Маркуса для того, чтобы содержать одного единственного заключенного. Имя его, согласно тому же указу, было предано забвению, равно как и деяния, за которые негодяй удостоился такой чести. Опасный государственный преступник — вот и все, что было о нем известно. Все остальное было лишь домыслами да слухами, Если верить самым популярным из них, то в тюрьме более двухсот лет содержался закованный в адамантовые цепи внебрачный сын самого короля, рожденный от безумной суккубы. На завтраки он жрал исключительно невинных младенцев и пил свежую кровь праведников, доставляемых ему под видом преступников.
Как бы то ни было, но одна из самых надёжных тюрем королевства находилась именно в Кияже. Шестигранное каменное здание высотой всего в два этажа, она могла содержать до двух тысяч преступников. В этом не было никакой магии, просто большая часть Боргарда, так называлась тюрьма, находилась под землей. Разветвленная сеть казематов больше походила на самый настоящий лабиринт, в котором немудрено было запутаться даже держа в руках карту. А вот в этом уже была виновата именно магия. Боргард был построен при непосредственном участии Карема Архитектора и его лучших
Многорукий Гаррет, наставник Айвена и вот уже более десяти лет бессменный глава Гильдии Воров Кияжа, утверждал, что каждую ночь расположение камер в Лабиринте Боргарда менялось непостижимым образом, и любая сколь угодно точная карта оставалась правдивой в течение одного лишь дня. А еще, пройдя не одну тысячу шагов по прямой и прокопав подземный ход, ты мог запросто оказаться всего в двух шагах от тюремных стен. Обладатель же "метки узника" и вовсе не способен покинуть стены Лабиринта, снова и снова возвращаясь к своей камере. Зачарована тюрьма была на совесть и на Гексакулум Запрета, а это значит, что любое заклинание в ее стенах теряло свою силу, делая Боргард отличной тюрьмой и для чародеев.
Старый вор, проведший две трети своей жизни за стенами Боргарда, прославился еще и тем, что стал одним из немногих, кому удавалось оттуда сбежать. И был единственным, кому удавалось проделать это трижды. Как ему удалось выбраться из камеры, пройти Лабиринт, минуя стражей — в том числе и далеко не человеческого происхождения — и многочисленные ловушки, избавившись при этом от "метки узника"? Эту тайну Гаррет хранил и по сей день…
Как бы то ни было, но Айвен точно знал две вещи. Первое: из Боргарда ему самому не выбраться. Второе: сидеть в тесной камере с каким-нибудь убийцей или безумцем следующие полгода ему не хочется. А поэтому он предпринял последнюю попытку избежать тюремного заключения и воспользовался своим правом на вестника свободы.
…Каждый преступник после подписания обвинительного приговора имел право тут же отправить письмо в любое место страны. Особый королевский указ предписывал тюремному начальнику во что бы то ни стало доставить письмо по назначению в течение двадцати четырех часов и не более. Любые расходы на доставку "вестников свободы" брала на себя королевская казна, и заключенному гарантировали сохранность послания и его непременную доставку адресату. И было совершенно не важно, посылалось ли письмо с конным гонцом, голубиною почтой или с помощью магии. Писались такие письма на специальной бумаге с помощью артефакта-дальнописца, тут же тайно отправлявшего копию текста прямиком в Тайную Канцелярию, но за изменение, перехват или подделку "вестника свободы" полагалась суровая кара вне зависимости от имевшихся на то причин и личности злоумышленника.
Айвен отписал своего "вестника" Хорту. Как и положено, в распоряжении воровской Гильдии всегда было несколько лучших языкарей, которые как раз и занимались тем, что вызволяли из тюрьмы угодивших туда воров. Конечно, хлопотали они не за каждого неудачника или неумеху, а только за видных специалистов, имеющих большой вес в Гильдии. Правда, Айвен не был ни видным вором, ни членом Гильдии, но зато их атаман исправно платил ворам десятину с каждого налета, получая за это доступ к услугам гильдейских скупщиков и языкарей, а заодно и какую-никакую защиту своих людей от других мастеров дубины и топора, хозяйничающих на близлежащих трактах. Если все пойдет, как положено, то не пройдет и двух дней, как он снова окажется на свободе — почти всегда так оно и случалось. Каждый из членов шайки хотя бы раз оказывался в Боргарде: за драку, за кражу, за непотребный вид или даже просто за плохое настроение некстати подвернувшегося стражника. Вот тогда-то гильдийская десятина и давала о себе знать, позволяя вытащить бедолагу из холодной ямы, если Хорт считал, что ему там не место. О том, что атаман может решить попридержать своевольного "пузыря" какое-то время на казенных харчах и подальше от жаркого солнца, юноша предпочитал не думать…