Печать Тора
Шрифт:
Это не может быть правдой, не после всех этих взлётов и падений, которые он уже пережил.
Я допила кофе и решила нанести визит господину Лилиенштейну. Если кто-нибудь и знал что-то о Константине Кронворте, то он. Я попрощалась с бабушкой и одела своё толстое зимнее пальто. Затем направилась в книжный магазин. Было воскресное утро, и на улицах царила мирная рождественская тишина.
Я бы наслаждалась этой тишиной, если бы не мысли о Лидии, которая не могла сейчас присутствовать здесь. Эти мысли совершенно испортили мне настроение, а предвкушение Рождества, было совсем не заманчивым. Стало холодно, и снег обледенел, превратившись в ледяные горы, возвышающиеся
Я натянул шапку на лоб и пошла быстрее. В конце концов, я добралась до книжного магазина и с облегчением увидела господина Лилиенштейна, сидящего за прилавком магазина и листающего в книге. Он из-за чего-то хмурился.
Мне пришлось несколько раз постучать в запертую дверь, пока он с удивлением меня заметил, и его лицо озарила улыбка.
— Сельма, — произнёс он, после того, как открыл дверь и запустил меня. — Что привело тебя ко мне в воскресенье?
Он гостеприимным жестом указал на кожаные кресла, где на маленьком столике уже стоял чайник с чаем. Он принёс ещё одну чашку, и мы сели между книжными полочками. Как обычно у него в магазине, я почувствовала спокойствие и уверенность, что всё снова будет хорошо.
— Я, как всегда, пришла потому, что у меня возникли вопросы, — улыбнулась я, пока господин Лилиенштейн разливал чай. — Сегодня утром я читала «Хронику короны» и была шокирована, когда узнала, что Константин Кронворт опубликовал свой прощальный том. Я надеюсь, что это недоразумение и подумала, что вы, наверняка, знаете больше.
Господин Лилиенштейн молча выслушал меня, взял чашку с чаем, пригубил и медленно поставил на стол.
— Это не обман. К сожалению, — сказал он в конце концов. — Константин обессилен. На него сильно повлияли постоянная клевета и общественное разоблачение. В «Зеркальном ядре» он переосмыслил все свое отчаяние. — Господин Лилиенштейн взял с полки позади него узкий, бежевый сборник стихов, на котором черными буквами было написано «На прощание». Он протянул мне маленькую книжицу, я открыла её и прочла стихотворение.
Зеркальное ядро
Сегодня — я, завтра — нет,
танцующие осколки отражают свет.
Жизнь души освещает бытиё,
я здесь и не здесь, не вернусь больше в дом.
Смейся со мной, танцуй в такт,
завтра темнота, я гол, беззащитен и слаб.
Бьется сердце моё:
Зеркальное ядро. Зеркальное ядро. Зеркальное ядро.
Мир перевернулся, всё искажено.
Его ядро нездорово,
а путь слишком долог.
Зеркальное ядро. Зеркальное ядро. Зеркальное ядро.
Я подняла глаза, испытывая мрачные чувства.
— Дело плохо, это даже хуже, чем его депрессивная фаза в прошлом году. Это стихотворение такое серьезное, полное отчаяния. Он правда сдался, — я опустил сборник на колени.
— Да, сдался, — с сожалением ответил господин Лилиенштейн. — Он чувствительный человек, и ему нужно, чтобы его ценили и немного восхищались. Он долго был сильным, пытаясь игнорировать постоянные удары в спину. Но под конец у него было такое чувство, будто больше никто не хочет читать или слушать
— Может он снова обретёт немного мужества, когда отдохнёт, — предположила я тихо, разглядывая красиво изогнутые буквы на обложке. Я провела по ним пальцем, а затем глубоко вздохнула.
— Я тоже на это надеюсь, — ответил господин Лилиенштейн. — Но я не могу сейчас уделить внимание Константину и его потерянной жизнерадостности. Я полностью сосредоточился на «Красном мстителе». Я ещё заставлю Ладислава Энде признать, наконец, что Морлемы вернулись. Ширли для меня — огромная помощь. Сейчас она пишет почти половину моих статей. Она невероятно активна и берётся за любое расследование.
— Правда? — удивилась я. — Это объясняет, почему она так редко появляется на лекциях. Но это хорошо, что Ширли, наконец, нашла то, что по-настоящему привлекает её и вдохновляет.
— Она одарённая журналистка, — сказал господин Лилиенштейн одобрительно кивая. — Она любопытна и задаёт правильные вопросы, и у неё чутьё на противоречия. Кроме того, она также пишет отличные статьи, информативные, прямые и всё же увлекательные. Мне бы хотелось предложить ей более выгодные перспективы для карьеры, чем положение низкооплачиваемого главного редактора в газете, которую так не жалует палата сенаторов.
— Думаю, Ширли ценит возможности, которые вы можете предложить ей. И она работает здесь вовсе не ради денег.
Господин Лилиенштейн улыбнулся.
— В любом случае благодаря активной помощи Ширли, я смог снова заняться некоторыми другими вещами, и у меня есть для тебя новости.
— О, очень хорошо, — удивилась я. — И я пришла как раз в нужный момент.
— Именно, — ответил господин Лилиенштейн, подливая мне чай. — Сначала я попытался найти имя Вельфа Боргерсона и после некоторых поисков я, в конце концов, кое-что выяснил.
— Он не был студентом в Тенненбоде, — сразу отметила я. — Там мы уже проверили все записи.
— Это верно, — ухмыльнулся господин Лилиенштейн. — Так же, как Ким Гёрнер, Вельф Боргерсон никогда не получал магического образования. Всё же он гражданин Объединённого Магического Союза. И, между прочим, плебей, но это, наверняка, для тебя не новость.
— Нет, — вздохнула я.
— Скорее всего, я бы никогда не смог получить о нём информацию, если бы он уже не совершил правонарушение. У меня есть связи с членом Чёрной гвардии. Этому милому господину уже шестьдесят, и он ушёл из гвардии много лет назад, однако регулярно обеспечивает меня интересной информацией, особенно с тех пор, как Ширли иногда берёт у него интервью, он стал удивительно разговорчивым и отзывчивым. То, что я спросил его о Вельфе Боргерсоне, скорее было случайностью. На самом деле, я пошёл к нему ради совершенно другой статьи. Но иногда тебя ведёт интуиция, — ухмыльнулся господин Лилиенштейн, — и чаще всего она оказывается верной.
— Мне очень хорошо знакомо это чувство, — согласилась я.
За последние годы она не раз завладевала мной и это шестое чувство, действительно, никогда меня не разочаровывало.
— Вельф Боргерсон жил много лет вместе с Кимом Гёрнером в Мюнхене. Видимо, они нашли там какой-то способ, как обучиться магии. И они действительно кое-что в ней смыслят. Однако право обучения магическим навыкам сохраняется за официально сдавшими экзамены учителями. Только тот, кто сдаёт этот экзамен и получает от палаты сенаторов лицензию, может преподавать.