Педро Парамо. Равнина в огне (Сборник)
Шрифт:
Скромный и скрытный человек, Рульфо намеренно избегал мира литературы и сторонился публичных мероприятий: для латиноамериканского писателя того времени присутствовать «на сцене» непременно означало стать «совестью нации», ее голосом и судьей – роли, для Рульфо очевидно неприемлемые [35] . Отсутствие дидактики и морализаторских амбиций – одна из важнейших черт его прозы, в которой авторское присутствие стремится к нулю, а деление персонажей на положительных и отрицательных чаще всего не только затруднительно, но и невозможно.
35
Rulfo, J. El Llano en llamas. Catedra: Letras Hispanicas (cuarta edicion), Madrid, 2017, p. 18.
С 1963 года Рульфо работал редактором в Институте Индихенистики, занимался фотографией и кино. Признанный классик мексиканской и латиноамериканской прозы, он лишь изредка участвовал в мероприятиях, посвященных литературе и собственному творчеству.
В 1986 году Хуан Рульфо умер от рака.
Рассмотрев историко-политический контекст «Равнины в огне» и «Педро Парамо», обратимся к литературному (и, шире, культурному) контексту прозы Рульфо.
В современном литературоведении мексиканская литература начала XX века обычно ассоциируется с двумя крупными течениями: «романом о революции» с одной стороны и творчеством поэтов-авангардистов (в частности, участников кружка «Современники» [36] ) – с другой.
36
«Los Contemporaneos», по названию одноименного журнала.
Основной темой «романов о революции» стали события 1910–1917 годов. Нет нужды подчеркивать, что это литературное направление следует рассматривать как одно из проявлений гораздо более крупного культурного феномена: в том же русле находится, например, заслужившее мировое признание творчество мексиканских художников-муралистов (Д. Ривера, Д. А. Сикейрос, К. Ороско). Такое положение дел неудивительно: революция, определившая ход развития страны вплоть до конца двадцатого столетия, не могла не найти отклика в мексиканской литературе и искусстве в целом.
Авторы «романов о революции» – Марино Асуэла, Мартин Луис Гусман, Рафаэль Фелипе Муньос, Грегорио Лопес-и-Фуэнтес – часто являлись не только свидетелями, но и участниками революционных событий. Отсюда проистекает «излишняя правдоподобность» написанных ими текстов, изобилующих автобиографическими подробностями. С художественной точки зрения «роман о революции» консервативен: писатели едва ли не нарочно игнорировали характерные для литературы той эпохи модернистские тенденции, отдавая предпочтение костумбристской и регионалистской традиции, унаследованной от реалистических канонов XIX века.
Новейшие литературные течения Европы и Америки, однако, не могли остаться вовсе не замеченными мексиканскими интеллектуалами. Адептами литературного авангарда стали, прежде всего, участники поэтического кружка, образовавшегося вокруг журнала «Современники»: Хавьер Вильяррутия, Хорхе Куэста, Хосе Горостиса, которые видели своей целью модернизацию национальной литературы, подобную той, которую революция должна была произвести в мексиканском обществе.
Факты биографии Рульфо, его переписка и интервью говорят о том, что молодой писатель был хорошо знаком с обоими течениями. В своих выступлениях Рульфо не раз говорил о культурной значимости «романа о революции»: по словам писателя, произведения этого жанра – наряду с рассказами очевидцев – послужили для него главным источником сведений о революционной эпохе. В то же время имеется немало свидетельств того, как высоко Рульфо ценил стихи авангардистов-«современников». С Хосе Горостисой, автором поэмы «Смерть без конца» (“La muerte sin fin”) [37] , писателю удалось даже познакомиться лично – об этой встрече он пишет своей жене Кларе:
37
Несомненная связь поэмы с романом «Педро Парамо» отмечена в трудах многих современных литературоведов.
Я также познакомился с […] Хосе Горостисой, величайшим поэтом Мексики: «Смерть без конца» в антологии «Лаурэль»… [38]
Тематика «романа о революции» и авангардистская поэтика кружка «современников» образуют в прозе Рульфо новый синтез и придают его произведениям совершенно особый уровень своеобразия, не имеющий прецедентов в мексиканской (и, шире, испаноязычной) литературе той эпохи. По замечанию Альберто Виталя, Мексика XX века представлялась молодому автору пространством, в котором «современность» поэтов-авангардистов может сосуществовать с «многовековыми традициями глубинного народа» [39] , запечатленными в «романе о революции». Рульфо считал возможным и необходимым сократить дистанцию между во многом элитарной (по признанию Хосе Горостисы, одного из выдающихся представителей кружка) поэзией «современников» и незамысловатой прозой «романа о революции». Так возникает новаторская по форме, но тематически близкая рядовому мексиканцу «литература середины» (literatura mediocre), которой, как пишет в одном из своих эссе Горостиса [40] , так не хватало мексиканскому читателю.
38
Rulfo, J. Aire de las colinas, Cartas a Clara. Madrid, Editorial Debate, 2000, p. 43.
39
Vital, A. Noticias sobre Juan Rulfo. Mexico, Editorial RM-UNAM, 2004, p. 67.
40
Gorostiza, J. “Torre de senales: Hacia una literatura mediocre”, El Universal Ilustrado, vol. XIV, num. 714, 15 de enero de 1931, pp. 18, 41.
Рассказы, которые публикуются сегодня в составе сборника «Равнина в огне», писались с 1945 по 1955 год. Первые семь рассказов выходили в журналах «Пан» и «Америка», а в 1953 году сборник из пятнадцати рассказов был опубликован практически целиком в издательстве «Fondo de Cultura Economica». В переиздании 1970 года в «Равнину в огне» вошли написанные в 1955 году «День обвала» и «Наследство Матильды Архангел», а в 1980-м сборник претерпел важное композиционное изменение: место рассказа-экспозиции занял «Нам дали землю» [41] .
41
Сам писатель считал это решение принципиальным, и с ним трудно не согласиться. Черты экспозиции в рассказе «Нам дали землю» отмечаются как на тематическом уровне (повседневной жизни крестьян – обитателей Большой Равнины – так или иначе посвящены практически все произведения Рульфо), так и на формальном (стиль здесь гораздо более сух и лаконичен, чем в рассказе «Макарио», которым сборник открывался раньше). Еще более важной, однако, видится идейная составляющая рассказа, причем за поверхностным, социальным планом (крестьяне получают от правительства негодную для возделывания землю Равнины) скрывается сквозная для творчества Рульфо проблема мучительного одиночества человека на земле, в «юдоли слез». Не будет преувеличением сказать, что «Нам дали землю» – своего рода творческий манифест писателя.
Семнадцать рассказов «Равнины в огне» не связаны между собой сюжетно и существенно различаются с точки зрения формы. Тем не менее, они образуют художественный континуум, в который позднее встроится «Педро Парамо» – подлинный opus magnum мексиканского писателя. Цельность этого континуума обусловлена, в первую очередь, относительным единством места и времени. Упомянутые в текстах реальные топонимы, такие как Сан-Габриэль, Тальпа (де Альенде), Тускакуэско, отсылают к Большой Равнине на юге Халиско – местам, где Рульфо родился и провел детство. Хронологическими индикаторами служат главным образом грабительские походы бандолеро Педро Саморы (1910–1917), аграрные реформы 1910– 1920-х годов и, наконец, «Война кристерос» (1923–1926). Иными словами, временными рамками сборника оказывается конец эпохи порфириата [42] с одной стороны и начало 30-х годов XX века с другой.
42
Отметим, что события некоторых рассказов имеют продолжительную предысторию, вследствие чего период времени, в который умещается повествование, может значительно увеличиваться («Скажи им, чтобы меня не убивали!»).
Большая часть героев «Равнины в огне» – мексиканские крестьяне (campesinos). Традиционалистское, «глубинное» мексиканское крестьянство стало основной движущей силой народных волнений в 1910 году, однако приоритеты вождей революции довольно быстро сместились с защиты интересов крестьян – самого бесправного класса мексиканского общества – на политические и экономические реформы либерального толка, во многом противоречившие традиционному крестьянскому укладу. Наиболее острые противоречия обнаружились при реформировании трех сфер: землевладения, церковно-государственных отношений и образовательной системы. Мелкие столкновения перерастали в полноценные кампании, вследствие чего мексиканская революция вылилась в серию гражданских войн, в которых участвовали десятки и даже сотни тысяч мужчин и женщин. В конце концов, мексиканское общество разделилось на две части: «победителей» в лице новых городских элит, связанных с промышленным ростом и, так или иначе, ориентированных на современные капиталистические и либеральные ценности, и «побежденных» крестьян, жизнь которых, и прежде непростая, в условиях радикальных реформ и военных действий усложнилась еще больше [43] . В числе «побежденных» оказались и многие землевладельцы средней руки, а также мелкое духовенство.
43
Многие проблемы мексиканской провинции, отраженные в произведениях Рульфо, актуальны и сегодня, при этом речь идет не только о глобальных трудностях, таких как бандитизм или злоупотреб- ления властью на местах («Склон Комадрес», «Равнина в огне»), но и о конкретных, специфически мексиканских феноменах – например, о «койотстве», нелегальной переправке эмигрантов в США, ставшей темой рассказа «На Север». Осенью 2023 года автор настоящей статьи имел возможность провести несколько дней на юге Халиско и собственными глазами видел так называемых альконов (halcon, «сокол»), проводящих дни напролет на перекрестках дорог, вершинах холмов и других «стратегически важных» точках. Функция альконов состоит в том, чтобы в нужный момент сообщить о приближении опасности (чаще всего, федеральной армии) лидерам наркокартелей, нашедшим укрытие в горах этого региона. Читатель обратит внимание на то, сколь схожим образом, сидя на своей «смотрильне», выслеживают потенциальных жертв братья Торрико в рассказе «Склон Комадрес».
Именно этому миру «побежденных», миру разоренной сельской глубинки, с детства знакомой писателю как по собственным впечатлениям, так и по рассказам родственников и знакомых, и посвятил свое перо Хуан Рульфо.
Катализатором действия в абсолютном большинстве рассказов «Равнины в огне» выступает виоленсия (violencia) – термин, который исследователи применяют для описания социальной и культурной атмосферы насилия, царившей в XIX–XX веках не только в Мексике, но в Латинской Америке в целом. Истоки и проявления виоленсии в рассказах Рульфо весьма разнообразны: насильственно присвоенная власть («Склон Комадрес»), несправедливости аграрной реформы («Нам дали землю»), неудачные изменения в образовательной сфере («Лувина»), природные катаклизмы («Просто мы очень бедные»), неизлечимая болезнь («Тальпа»), конфликт внутри семьи («Наследство Матильды Архангел»).