Пегас в помощь, или Как с помощью асан Бабы Йоги выйти замуж
Шрифт:
– Как звать-величать? Аль немая?
– Не ведаю, – слабенько, чуть слышно пробормотала несостоявшаяся утопленница.
Золотистые волосы по траве раскиданы, чисто одуванчик вешний, нос курнос, веснушчат, под мокрым сарафаном фигура ладная обозначилась. Очи закатывает, вспомнить что-то силится, да не может. Не в себе, значится. Села. Рыжик нырк под ладонь её и рад нежности- ласке. И разомлел.
Ждан паче выспрашивает:
– Кто ты есть не знашь? Где пядь родная не знашь?
Почесал пятернёй затылок кучерявый, пожевал травинку-былинку. Вздохнул, вроде думу тяжёлую
–Отца, матери не знашь? Кто же о тебе радеть будет?.. Ко мне жить пойдёшь?
Молчит девица. А ведь молчание, всем известно, знак согласия!
– Пегас, дружище, подмогни девице до моей избы добраться, я, вишь ты, хромоног, самому не сладить.
Пегас закивал, гривой шелковой затряс, мол, чего не согласиться:
– Ты хромоног. Я помогу. Летаю в небесах.
Но безымянную нести не смею, ох и ах!
Я добрым людям помогу, доставлю девку в срок.
Вы дайте имя ей тотчас. Таков уж мой зарок.
– Наречь? Ну, пусть Найдёной будет. А, Рыжик, согласен?
Наглаживаемый девичьими нежными пальчиками, кот дважды мигнул правым глазом, тайным их со Жданом символом, мол, не возражаю. Села девица Пегасу на хребет, обняла покрепче.
– Вон там, у Гремучего ключа обитаю – Ждан махнул мощной ручищей в нужную сторону и вновь чихнул. – Пока доковыляю, вы уж прибудете.
Пегас взял разбег, захлопал крыльями, взмыл с Найдёной в светло-голубую высь.
На пиру
Летит Пегас над тёмным лесом, над чистым полем. Облака прохладой овевают, от зноя дневного спасают. Вверх-вниз маневр держит конь крылатый. От высоты высотной страх Найдёну берёт, а сердце восторгом заходится, восторг в животе щекотится!
Навстречу чёрный ворон. Строго каркнул Пегасу и сразу к земле ринулся, словно только и держал полёт для укоризны. Вздрогнул конь, осовестился, да пустился стрелою вниз. А ведь и взаправду, пир нынче князь даёт, а гусляру Гордею срочно требуется сполётничать в радужные облака за новым сказанием!
Палаты каменные всё ближе, во дворе столы дубовые скатертями узорчатыми накрыты, бочонки медовухи приготовлены, гости прибывать начали. Пегас заприметил гусляра, приземлился. Гусляр скорёхонько подбежал навстречу, время не теряючи, вскочил на хребет позади Найдёны, обнял девицу за чресла. Взлетели!!!
Долго ли, коротко ли путь небесный держали, а вернулись на княжий двор не с пустыми руками: у гусляра Гордея в свитке свои сказанья новые, у Найдёны свой свиток с виршами-стихами, в котомку уложен.
Сказителя на пиру завсегда ждут, на место почётное Гордея садят. И Найдёне местечко нашлось… Наелись гости, напились, в пляс пустились. Гордей играет-наигрывает, да Найдёне на ушко нашёптывает:
– Любы мне ясны очи твои, уста алые, ланиты румяные. Возьми сердце моё, владей нераздельно, будь моею.
Зарделась Найдёна, по нраву ей такая речь.
Полями, перелесками, тропинкою лесной идёт Ждан Куприяныч с рыбалки. И Рыжик с ним наладился. Долго ли, коротко ли шли, а путь лежал мимо палат княжеских.
–Что, друг Рыжик, не зайти ли нам на веселье, не пропустить ли медовухи по жбанчику? – вопрошает Ждан. – Одолела меня усталость, охота отдохнуть, сил набраться.
Поднял кот мордочку хитрую, усы топорщатся, глянул на товарища, прищурился, облизнулся, мол, согласен, возражений не имеется, да и голод, мол, не тётка.
Веселье в самом разгаре: скоморохи скоморошничают, кувыркаются, перепрыгивают друг через друга, гости не жалеют ног в пляске, вприсядку, вприхлопку, впритопку, в обнимку. Кто кружится, а кто падает да на четвереньках дурачится.
Присел Ждан Куприяныч в конце стола, поднесли ему медовухи ендову, гуся не преминул отведать и осетринки. Утробу насытив, принялся среди пировавших знакомцев высматривать. Найдёну выглядел. Диву дался. Вот те на! Сил Пегасу не достало до Гремучего Ключа долететь? За каким делом девица тут? Да ещё и с гусляром рядышком! Обнимает он её, охальник, прижимает, да шепотки горячие шепчет!
Взыграла кровь рекою огненной, его девицу охаживают! Не бывать тому! Как метнулся он к супротивнику, отодвинул Найдёну себе за спину, да давай кулачищами размахивать! Но и Гордей не лыком шит! Уворачивается от кулаков чугунных, то пригнётся, то отскочит в сторону, заместо щита гуслями прикрывается. Перепрыгнул через стол дубовый, не достать его хромоногому! Тут Рыжик Ждану посох-удочку кидает, удилище выдвигается, крюк на леске висит. Зацепил Ждан гусли крюком, да об стену! С розмаши вдребезги! Остолбенел гусляр на мгновение. Ах, так! Инструмент портить! Схватил блюдо из-под гуся, запустил в супротивника. Знай наших! Так ловко запустил – бабахнул по макушке курчавой, упал Ждан без памяти, чурбак чурбаком.
Подскочил Гордей к Найдёне, ухватил за тонкую талию, вскинул на плечо и был таков! Умчался восвояси, поминай, как звали!
После пира
Ведёт Гордей Найдёну по тропке за ручку нежную, крепко ухватил, не высвободить. Через мостики идучи, девицу поддерживает, через ручейки переносит, на руки крепкие поднимает.
Ворота не скрипучие, собака охранная повизгивает, хвостом виляет – рада хозяину. В горнице светло, прибрано. Вышиванные занавески на окнах, печь изразцами поблескивает, тепло от неё ласковое. У окна стол начисто выскоблен. В углу сундук кованый громадится. По стенам гусли разные развешаны.
Посадил гостью на лавку, квасу налил. Сам напротив присел, отдышался. Глаз не спускает с девицы, любуется. Она и шевельнуться боится, не обидеть бы чем хозяина. Гордей гусли приладил, пальцы ловкие струнами мелодию ведут, девицу завораживают. Полночи играл-завораживал, полночи целовал-миловал, надышаться на неё не мог.
Волшебная ночь пролетела мигом одним. Лишь почивать затеяли, а уж утренняя заря-денница на пороге, просыпайтесь, мол, кто рано встаёт, тому бог подаёт.
Умылась Найдёна, прошла босиком по цветастому половику-стёжке к столу, а уж завтрак готов! Хлеб душистый, чай запашистый. Гордей подарочек протягивает: