Пендервики
Шрифт:
— А этот мистер Тифтон, где он сейчас?
Муж-то её? Нет, он был не Тифтон. Просто генерал не захотел, чтобы она после развода оставалась на мужниной фамилии. Но и дочка оказалась упрямица не хуже отца: ни за что не соглашалась опять называться Брендой Фрамли. Люди ж могли подумать, что она и замужем не побывала — а она ведь, когда разводилась двадцатилетней девчонкой, была уже на сносях. Сошлись на том, что она будет Тифтон — это девичья фамилия её бабушки, матери генерала. А вот про мужа её бывшего я тебе ничего не скажу. Ни как его звали, ни где он сейчас — понятия не имею. Да Джеффри, думаю, и сам про отца знает не больше моего.
—
— Да. — Сдёрнув с вешалки длинное красное платье и энергично его встряхнув, тётя Черчи принялась расправлять и поправлять на нём какие-то складки, будто так можно было поправить жизнь мальчика Джеффри. — В общем, отец с сыном ни разу даже не повидались. Одни потом говорили, что муж Бренде надоел и она его бросила. Другие — что генерал ему чуть ли не заплатил за то, чтоб он исчез с глаз долой. Дескать, всё равно он не пара для девушки из такой хорошей семьи. Как уж оно там было на самом деле, не знаю, врать не буду. Но рожать Бренда приехала домой, в Арундел, да так и осталась жить с отцом. И представь себе: её малыш, Джеффри, — он прямо-таки вернул генерала к жизни. Генерал в нём души не чаял. Столько лет мечтал о сыне, вот Бог и послал ему Джеффри, так он говорил. А когда Джеффри было всего семь лет, генерал умер…
Тётя Черчи повесила красное платье на стойку и сняла другое, василькового цвета.
— Как думаешь, не подойдёт вот это Скай — к её синим глазкам?
— Наверно, подойдёт… Но как же всё это грустно, тётя Черчи.
— Да уж. Только знаешь, что я тебе скажу? С тех пор как вы приехали в Арундел, наш Джеффри так повеселел, что я уж на него не нарадуюсь. Совсем другой стал!
— Правда?
— Правда, моя хорошая.
Тут блузки за спиной у Розалинды всколыхнулись, и из-под них вынырнули Джеффри, Скай и Джейн, с большими деревянными луками и стрелами в колчанах.
— Что «правда»? — спросила Скай.
— Правда, что этими стрелами вы, чего доброго, глаза друг другу повыкалываете, — проворчала тётя Черчи.
— Зачем? Мы лучше попросим Кегни сделать к ним резиновые наконечники, — сказал Джеффри.
— Ну поглядим. — Тётя Черчи покачала головой.
— А мы были на том конце чердака, — похвасталась Скай. — Розалинда, ты тоже должна туда сходить, там столько всего! Представляешь, целая настоящая лодка-каноэ, и набор для игры в крикет, и три кожаных седла…
— И сабли, Розалинда, сабли! — перебила её Джейн. Выхватив из своего колчана стрелу, она взмахнула ею, как саблей. — Подлый смерд, готовься встретить свой конец! Ты падёшь от клинка Сабрины Старр!
— Эй, поосторожней там, — сказала тётя Черчи. — Это сабли генерала Фрамли, с войны остались. Они острые- преострые! Надеюсь, никто себе пальцы не оттяпал?
— Только парочку, — хихикнул Джеффри. — Скай, покажи.
Скай немедленно подняла руку с загнутыми двумя пальцами.
— Ну и славно. — Боевые раны Скай не слишком впечатлили тётю Черчи. — Смотри, не залей мне кровью весь чердак.
Джейн, подуставшая от смертоносных стрел и клинков, наконец огляделась и заметила бесконечные ряды вешалок.
— Ой, что это? — удивилась она.
— Тётя Черчи хочет одолжить всем нам по платью, чтобы мы могли пойти к Джеффри на день рождения.
— Правда? — У Джейн даже глаза загорелись. — Тётя Черчи, а вот это для кого?
— То, что я держу-то? По-моему, Скай должно подойти.
— Конечно подойдёт, такое миленькое! Она в нём будет просто куколка! — съязвил Джеффри.
Разумеется, Скай взбунтовалась и на васильковое платье не пожелала даже смотреть. После долгих препирательств — в которые Джеффри то и дело встревал со своими коварными комплиментами — Скай наконец согласилась на простое чёрное облегающее платье, и то лишь потому, что похожее было когда-то у мамы. После Скай тётя Черчи с Розалиндой взялись за Джейн, которая заказала для себя что-нибудь волнующеромантическое и одновременно смелое и эффектное. И хотя было ясно, что соединить то и другое в одном платье практически невозможно, тёте Черчи и это удалось! Из какого-то дальнего угла она принесла длинное платье-матроску из синей и белой тафты, и Джейн немедленно в него влюбилась.
— А теперь стойте смирно, — приказала тётя Черчи. — Мне надо снять мерки. Так, вот тут в шов немножечко забрать… тут присборить… И всё будет как на вас пошито. А для Бетти — возьму юбку подлиннее и смастерю ей сарафанчик. Кстати, где она?
Джеффри отыскал Бетти в окружении зверей из игрушечного деревянного зверинца. Звери были самые разные, от слона размером с саму Бетти, до мышки — не больше мизинчика Бетти. Сидя на корточках с деревянным кроликом в руках, она увлечённо помогала ему прыгать по полу.
— Пойдём, тётя Черчи будет шить для тебя сарафан, — сказал Джеффри.
— Я не хочу сарафан. Я хочу вот этого кролика. Его зовут Чак.
— Если постоишь спокойно, пока тётя Черчи снимет с тебя мерки, — можешь взять кролика себе.
— Хорошо, — тут же согласилась Бетти и, вложив ладошку в руку Джеффри, послушно пошла за ним.
Через полчаса все мерки были сняты, и было окончательно решено, что сёстры Пендервик идут на торжественный ужин в честь одиннадцатилетия Джеффри. Миссис Тифтон хочет, чтобы гости явились разодетые? Пожалуйста. Они явятся, разодетые в её же собственные платья. И даже разобутые в её туфли. Проблему с обувью тётя Черчи решила очень просто: отперла несколько сундуков, наполненных туфлями и туфельками всех цветов и размеров, и велела девочкам выбирать, кому что нравится. Только у Бетти ножка оказалась слишком маленькая, и в сундуках не нашлось для неё ни одной подходящей пары. Но все единодушно решили, что Бетти вполне может идти и в сандалиях.
— В конце концов, — сказала Скай, — какая разница, что у неё на ногах, если из-за спины всё равно будут торчать эти дурацкие крылышки?
— Они не дурацкие, — сказала Бетти, прижимая к себе своего нового кролика.
— Всё, — объявил Джеффри. — Бежим играть в футбол!
Вечером Розалинда собрала совсеспен, чтобы рассказать сёстрам печальную историю об отце Джеффри. Дослушав, девочки надолго притихли. Хотелось хоть чем-то помочь другу, но чем тут поможешь? Даже Сабрина Старр ничего бы не придумала. Но они всё же приняли два важных решения: во-первых, не задавать Джеффри вопросов об отце и, во-вторых, подарить ему на день рождения что-нибудь очень, очень хорошее. Потом сёстры разошлись по своим комнатам. Засыпая в этот вечер, каждая думала о том, как плохо, когда кто-то из родителей умер. Но ещё хуже, если кто-то из родителей тебя даже ни разу не видел. Может, просто не захотел увидеть.