Пенсия для морского дьявола - 3. Подводный охотник
Шрифт:
— Я никогда не стану таким как ты, — глухо, как из бочки прозвучал голос бывшего воина, — ты человек касты.
— А ты?
— А я никто. Я тело, что служит тебе…
Нечто, похожее на укол совести ткнуло в сердце.
Я вздохнул, вновь откинулся на спину, уставился в звёздное небо и принялся вспоминать прошедший день.
Крики, размахивание кулаками в процессе «перевыборного собрания», чуть не перешедшего в рукопашный бой, я фактически не запомнил. Я был занят.
Ибо почти сразу после слов Арииаху, буквально
— То, что добыл этот молокосос, всё напрасно! Это нельзя есть! Ибо боги дали нам в пищу рыбу, а разве это рыба? Ну, посмотрите же на это! Это же какие-то подводные монстры!
Но мой подельник был настороже, и ловко перехватил подачу:
— А вот это мы сейчас и проверим! — закричал он, перекрывая поднявшийся гомон. — Всё, что сегодня поймано, сейчас будет приготовлено, и я дарю эту волшебную рыбу нашему племени! Подходите, кто хочет, угощайтесь. Мне, Арииаху, сыну Семиса Одноглазого, ничего не жалко для моего племени.
Это заявление только добавило шума и гвалта, ибо кто-то начал восхвалять такое решение, чуть-ли не выкрикивая: «Арииаху в президенты!». Кто-то вопил, что нас всех решили отравить или подставить, ибо морские монстры, наверняка, отмстят тем, кто отведает мяса их собратьев. Орали что-то, типа, «касте сетей — сети, долой богомерзкие палки», и «правильно, мы тут голодаем, а им хоть бы хны, Арииаху! Арииаху!»
Я лишь успел криво усмехнуться, подумав, что слишком легко «подельник» делится не своим, как заметил, что на меня смотрит вождь и даже делает знаки, типа «подойди-ка, пацан».
Ага, метнулся, ща!
Но подошёл. Всё-таки, он тут самая большая жаба в этом лягушачьем болоте, хочешь-не хочешь, надо учитывать в своих планах и телодвижениях.
— А давай, Скат, проверим, что ты там наловил? — весело подмигнул мне вождь. — Действительно, это есть-то можно?
Он, вообще, на всё что происходило смотрел с иронией, словно взрослый на детскую потасовку. Правда, эти «детки» скоро друг-другу башки начнут каменюками проламывать… Как же хорошо, что оружие тут всем не дали!
Я заверил, что есть можно, разве что удержался от реплики: «Сто раз так делал».
Оказывается, ушлый претендент на должность старейшины уже позаботился о дровах, что натаскали его люди прямо на пляж, буквально в десятке шагов от сборища. И даже костёр уже, во всю, пылал.
— Сумеешь приготовить? — нарисовался рядом Арииаху.
— Да чё там готовить-то?
— Ты извини, — всё-таки посчитал нужным оправдаться «подельник», — мне сейчас надо с людьми быть, вишь, как всё завертелось!
— Давай-давай, — махнул я, — дай только команду своим, чтоб помогли. Мне соль нужна… Если ещё и специй тех принесут, вообще бомба получится!…
А вот, «как» готовить или, скорее, «на чём» возник вопрос.
Местные, свою жарили, если, конечно, жарили, то на
А я всегда предпочитал решётку. Хоть целиком, тушкой, хоть стейками — посолил, поперчил и над углями… просто, без изысков, но раз даёт неизменно хороший результат — чего изгаляться?
В решётке-то и засада — где я её тут возьму, а?
Пока гонял туда-сюда мелкую Семисову сестру — Вай, девчонку лет шести, щеголявшую в одной набедренной повязке, в силу пока ещё отсутствующей по малолетству груди — принеси то, принеси этот… а, нет, это не подходит… Пока с сомнениями ковырял костёр, типа: «Вы, чё, не видели, какую здоровенную рыбу готовить будем? Это угли, по-вашему?» — всё это время лихорадочно соображал — как?!
Вот, блин, напарничек, скинул на меня нетривиальную задачу, а сам в кусты! А мне тут — кухарь! Я уже понял, почему готовку скинули на меня — местные никогда не имели дела с подобными здоровенными кусками. Что тут у них? Батат, рыбка мелкая… Просяные лепешки на том же камне…
Блин!
Короче, целиком я её, по любому, не приготовлю, даже самую маленькую из трёх. Эх, было бы, где взять глину!
— Вай, а у вас есть хороший, острый нож? Только, прям, чтоб очень острый!
Малявка на миг задумалась, просветлела лицом, кивнула. И умчалась, сверкая пятками.
А что? Не светить же мне кинжал?! В конце концов, вот как раз он — оружие. А тут слишком много лишних глаз.
Для начала, пожалуй, просто выпотрошу, уберу голову и сниму филе…
Каменный нож оказался новый, очень острый, но! «Клинок» почти в палец толщиной. Эх, не филейник ни разу.
От хребта я филюшку отделил, рёбра тоже срезал, а вот со шкуры снимать не решился. Просто не рискнул делать это таким орудием.
Меж тем, костёр прогорал. Вот-вот, и останутся как раз нужные угли…
Посолил крупной солью, принесённой девчушкой, а вот специй не дали. То ли кончились, то ли Арииахова жёнушка зажилила. Ладно, и так должно получиться неплохо.
— И, вот ещё! — опять припряг я мелкую. — Мне нужно прутиков… Не прям тоненьких, вот таких, — я показал пальцами миллиметров пять. И смотри, чтоб дерево было не горькое.
— А не горькое, это как? — удивилась карапузка.
— А ты когда сорвёшь веточку, попробуй её покусать за кончик. Горькую ты сразу узнаешь. И пару веток потолще.
Та покивала и опять умчалась.
Вот чёрт, не сказал же сколько!
Буду делать решётку, решил я, словно с обрыва бросился. Из веток.
А что? Белок вообще сворачивается — не помню, как это будет по-умному — при шестидесяти градусах. Влажная рыбья тушка прогреется моментально, тем более, я её располовинил. И температура для этого не нужна запредельная, думаю если в зоне, где расположу решётку, будет градусов сто — то для запекания хватит, а сырые ветки просохнуть и загореться ещё не успеют. Главное, как и с любым шашлыком — не допускать открытого пламени.