Пепел Ара-Лима.
Шрифт:
Сколько их уже? И не сосчитать. Специально пришлось новую деревню рядом с горной крепостью строить. Одних казарм шесть штук настроили. Лучшие земли для воспитанников выделили. С полигонами, да с мастерскими. Каждый горняцкий род чуть ли не каждую неделю обозы с продовольствием шлет. Лучшие горные кузнецы мечи куют. Лучшие ремесленники, что бегством от Кэтера спастись сумели, доспехи да щиты крепкие клепают. Не боевые, тренировочные. С деревянными мечами только до поры до времени можно по долине носится. Рука должна к железу привыкать.
А внутри камня, под большим секретом, в пещерах
И тогда ступит на землю Ара-Лима сила несокрушимая. И во главе силы той будет стоять законный король Ара-Лима — Аратей, сын Хеседа. И будет над ним простирать свои заботливые десницы могучий Гран, оберегая наследника от дурного слова и подлой стрелы.
Пока крестоносец, валяясь на жестком тюфяке, размышлял о будущем Ара-Лима, у костра лесовик и ганна о том же разговор вели:
— Беспокоюсь я за детей, — Вельда тихо говорила, в сторону колдуна под навесом посапывающим поглядывая. — Огрубеют сердца их, как потом жить? Ведь всего по пятнадцать им. Мальчики совсем.
— Мальчики…, — Йохо прекратил фигурку вырезать, уставился на ганну. — Для тебя они всегда мальчиками будут. А по мне, так давно пора на Ара-Лим идти. Братья лучше меня ножом владеют. Да и луком длинным управляются не хуже тебя.
Какой Ара-Лим? — зашипела ганна, руками всплескивая. — С кем? С толпой ребятишек? Или с майром одним? Может ты знамя королевское впереди детей понесешь? Смелый выискался. Да за такие слова я тебе глаза выцарапаю, язык вырву, чтоб глупости не болтал.
— Тихо, тихо! — на всякий случай лесовике от сердитой ганны отодвинулся. Вельда хоть с виду женщина спокойная, кулаком двинет запросто, не посмотрит с кем разговаривает.
Йохо, за костром укрывшись, наблюдал за кормилицей, которая никак успокоиться не могла. Плевала в огонь, отчего тот вспыхивал искрами разноцветными.
С той самой минуты, когда увидел Йохо у перевернутой повозки ганну, не спокойно было сердце его. Оставшись один на целом свете, тянуло его к такой же одинокой и законом отверженной женщине. Поначалу, знаки внимания всяческие оказывал. То слово едкое в личность ганне скажет, то шипуна колючего, с иголками растопыренными в подарок принесет, то из глины зверушку вылепит. По крайней мере именно так в его деревне за девушками ухаживали.
На все его попытки завоевать расположение, ганна только смеялась, говорила слова обидные. Что, мол, и глуп лесовик, и дремуч. Кроме леса своего знать ничего не желает. И не ей, ганне, с таким мужланом знаться.
А после того, как десять лет назад Йохо, смелости набравшись, заявился к Вельде посреди ночи, да попробовал по душам поговорить, руки распуская, а ганна его через весь замок прутом железным, что угли ворочают, гнала, на смех охранникам, лесовик окончательно с долей своей смирился. Теперь дальше вздохов незаметных, да взглядов быстрых дело не заходило. Про смятение души своей даже не заикался. Держался рядом с ганной, как с другом, одним делом важным занимаясь. Разговоры чаще всего про Аратея и Гамбо вел, на большее не претендовал.
— А вот скажи мне, лесовик! — Вельда неожиданно подобрела, даже ближе подсела. Не так близко, конечно, чтобы до руки ее коснуться, но и глаза щурить не надо, рассматривая ямочки на щеках забавные. — Скажи, Йохо, отчего ты королевский знак на руке отказался ставить? Или железа раскаленного испугался?
— Я и без знака королю верен, — пробурчал Йохо, невольно смущаясь оттого, что поймал себя на мысли — разглядывает беззастенчиво тонкую шею ганны, ожерельем родовым закрытую. Аж дыхание перехватывает. Хоть и было ганне Вельде тридцать с небольшим, а все как восемнадцатилетняя выглядела. И правда люди говорят, не властно время над ганнами проклятыми. — В конце концов должен быть в зеленой долине хоть один человек, которого можно без страха в стан врага послать.
— Уж не про себя ли говоришь, — засмеялась ганна.
— Смейся, глупая женщина. Разве не знаешь, что кэтеровские солдаты у всех, кого встречают, запястье смотрят? Донесли, видать, лазутчики. Слышал даже, вроде императорский указ вышел, у кого разбойный знак такой странный заметят, смерть мгновенная. Поэтому и говорю, что распустились легронеры империи, давно пора их на свое место поставить. Этим наследник и занимается. Я с Самаэлем согласен, ребятам нужно почувствовать, на что они уже сейчас способны. Узнать силу рук своих. И пока пустых набегов не было. Жаль только, Аратей все своими руками делает. Не королевское дело кровь врагу пускать.
— Кэтер не глупее нас, — задумалась Вельда. — Может крестоносец не чувствует, как над Ара-Лимом тучи сгущаются, а у меня сердце неспокойно. Своими походами глупыми зверя сердим. Долго ли будет терпеть укусы Кэтер? Рано или поздно поймет, что не простое разбойничье племя здесь хозяйничает. Или, думаешь, император не знает, что во главе разбойников, что обозы потрошит, Аратей король наследный?
— А кто узнает, что это наследник? В живых никто не остается. Майр Элибр за этим строго глядит.
— А как не углядит? Аратей с каждого набега одного милует. Отсылает в Империю с угрозами. Элибр хороший телохранитель, но все ошибки королевские с каждым днем исправлять все сложнее. Один он рядом с Аратеем следит за тем, чтобы никто империи не донес о ненужных вещах. Страшно представить, что случится, когда узнает Кэтер, что наследник в Ара-Лим ходит, разбойничает.
Йохо, поглаживая зверушку, из деревяшки вырезанную, вынужден был согласится.
Не раз уже предотвращали попытки убить Аратея. Шесть раз на дальних горных подступах наемников перехватывали. Два раза лихих ваалов только у крепости обнаруживали. По знанию ли они сюда шли, на удачу ли? Неизвестно. Иногда казалось лесовику, что Кэтер давно знает, что жив наследник. И как ни старается колдун, отводя от наследника взгляды далекие, империя точно ведает, где скрывается законный король Ара-Лима. Хотя… Все в этом мире неопределенно.