Пепел богов. Трилогия

Малицкий Сергей Вацлавович

— Заодно и узнаю. — Лук достал мешок, стал укладывать вещи. — Предавал или не предавал, все и узнаю. Или на Хилан пойду.

— А что там, в Хилане-то? — спросила Хасми.

— Квен, должник мой, — пробормотал Лук и вдруг бросил мешок, сел на скамью, стиснул виски ладонями. — Никуда не хочу идти! Здесь хочу остаться. С тобой, Нега. Не хочу от тебя уходить. Да и от Хасми с Харком. Но надо. Если Ишхамай появилась, значит, быть беде. Значит… — Он помолчал, поежился, потянулся за курткой и вдруг замер.

— Нега, Хасми, Харк! —

окинул взглядом друзей. — Кому-нибудь холодно?

— Нет, — пожал плечами Харк. — Жарко. Лето ведь. Может быть, у тебя жар?

— Нет. — Нега коснулась губами лба Лука.

— Подождите, какой же я дурак. — Лук нахмурился. — Харава сказал, что меня не могут они найти. Что меня не чувствуют. Они меня искали по ножу, но нож я спрятал, и холод сразу исчез, я оторвался от них. От этого Хозяина леса так уж точно. И вдруг опять чувствую холод. Чувствую, что он опять рядом. Почему?

— Опять нож? — предположила Хасми.

— Нет, — пробормотал Лук и посмотрел на Негу, потом на Хасми. — Как это было, когда Нега спрыгнула с лодки? Где был Хаппараиджа?

— Он сидел у меня за спиной, — прошептала Нега. — Держал меня. У него такие руки — как кости. Холодные, огромные кости. Я сидела к нему спиной, а он водил по ней этими костями и что-то свистел или хрипел. Я думала, что у меня сердце остановится. А потом Такш сказал, что он говорит обо мне и о Хасми. Сказал, что одну из двух придется съесть. Я посмотрела на Хасми и прыгнула в воду.

— Стой! — Лук поднял руку. — Ты же говоришь, что он держал тебя?

— Он отпустил меня, — прошептала Нега. — Просвистел что-то и отпустил.

— А потом? — Лук посмотрел на охотницу. — Хасми?

— Потом? — Она задумалась. — Да не было ничего потом. Хаппараиджа головой помотал, поднялся, губы растянул в усмешке и махнул своей клешней, мол, гребите дальше.

— Раздевайся, — потребовал Лук. — Совсем раздевайся.

— Харк, — толкнула выпучившего глаза приятеля Хасми, — отвернись-ка. А лучше вовсе выйди на улицу.

Хлопнула дверь. Нега замерла перед Луком обнаженная. Испуганно прижала руки к груди. Он вздохнул.

— Что ты? — прошептала она.

— Красивая, — сказал Лук. — Очень красивая. Невозможно какая красивая.

— Ну… — Хасми шагнула вперед. — Спорить не буду, хотя не она одна. Где искать-то?

В доме было светло, в окна падал яркий свет, и в этом свете Лук и Хасми осматривали каждое пятнышко на теле Неги и ничего не находили, а она вновь начала плакать, как в тот день, когда в домике появился Лук, плакать так, как будто именно теперь ему пришла пора уходить.

— Не вижу ничего, — проворчала Хасми. — Светло, конечно, но надо выйти на улицу. Во двор. На солнце надо посмотреть.

— Не надо на солнце, — прошептал Лук. — Задерни окна. Впрочем, о чем я говорю, легче глаза закрыть. Сакува я или не Сакува?

— Ну так Сакува — это значит, что зрячий, а не слепой, — сквозь слезы пошутила Нега.

Лук

закрыл глаза и увидел почти сразу. Как же он не заметил этого раньше! Нега была опутана паутиной, словно коконом. Не сплошь, но часто-часто. Он протянул руку, провел по ее животу, по груди, по плечу. Паутина была под кожей. Перевел слепой, под веками, взгляд на Хасми. Та стояла одетой, но раздеваться ей было не нужно, на ней паутины не было.

— Две ловушки, — прошептал Лук. — Одна в Хилане — обычная, другая — потайная — там, куда ты выплывешь, Нега. Ты не убежала, тебя отпустили.

Харк рывком открыл дверь. Нега, ойкнув, присела.

— Там… — Харк задыхался, — там, на улице напротив дома, Ишхамай.

Лук шагнул к окну. Девочка кружилась сразу за низкой оградой. Кружилась и что-то пела. В ушах зазвенело. Это и в самом деле напоминало звон капель о замерзшую жестянку. Или пение какой-то птички. Страшное пение.

Лук с треском открыл окно, высунулся до половины, громко окликнул девчонку:

— Ты кто? Ты Ишхамай? Что тебе нужно?

Она остановилась, помахала рукой и явственно произнесла:

— А ты кто?

После чего показала язык и исчезла, растаяла, растворилась.

— Не бывает, — завороженно прошептала Хасми. — Она ни с кем не разговаривает.

— С тобой же разговаривала? — не понял Лук.

— Может быть, я бредила? — пожала плечами Хасми.

— Что она хочет? — спросил Харк. — Она заодно с этим Хозяином леса?

— Не знаю. — Лук поднял мешок. — Может быть, заодно. А может быть, просто хочет позабавиться. Посмотреть на маленькую Пагубу для нас четверых. Сейчас она пытается нас спугнуть. Чтобы мы вышли из дома.

— А мы никуда не уйдем! — уперся Харк. — Неужели этот Хозяин леса сунется в город?

— Сунется, — уверенно сказал Лук. — Не сейчас, так ночью. К тому же мы на окраине.

— Я все поняла. — Нега затянула шнуровку платья, схватила одеяло, начала что-то на него бросать. — Я все поняла. Дело во мне. Я сейчас уйду. Вы в опасности. Из-за меня в опасности. Я уйду сейчас.

— Стой! — рявкнул Лук и, когда Нега испуганно замерла, повернулся к Харку: — Ты был у старосты слободки?

— Да, — полез в сумку Харк. — За десять серебряных он был готов не только ярлыки выдавать, даже расцеловать меня. Еле отбрыкался. Вот. Три ярлыка. Все на этот дом. Нега и Хасми записаны как сестры из безродных, ну и я, конечно. Чтобы ярлык получить на зачинного при клане Солнца, не меньше золотого надо заплатить. Но нам и такой сойдет. Всё не рабские отметины, хотя луззи, они и есть луззи. Зато у меня на ярлыке есть отметка, что я оруженосец. То есть могу нести меч. Но не на поясе, а на спине или в поклаже.