Пепел богов. Трилогия
Шрифт:
Кай выронил рукоять с обломком клинка, и сразу же стал светлеть, рыжеть, крошиться и рассыпаться и клинок, и гарда. Вроде бы только что в руках у воина сверкал лучший меч Текана, и вот уже только полоска ржавчины на дубовом столе.
— Так и делается, — кивнул Истарк. — Когда собственной прочности не хватает, когда порода слаба, только тем и можно победить, что стиснуть зубы и держаться. Самого себя сделать прочнее стали, но уж когда придет час, придется рассыпаться в пыль. Твой меч хорошо держался, Кир Харти. Что молчишь? Удивляешься, что не распознал меня? Брось. Не тяни на голову шапку, в которой можешь поместиться вместе с конем. Будь доволен уже тем, что меч свой успел подставить, отстрочил смерть девчонки. Не должен был успеть, а успел. Значит, и службу выполнишь. Должен выполнить.
— Вопросы… — прохрипел Кай. — Я задал вопросы.
— Что ж. — Истарк сделал еще шаг назад. — Все бы вам языком поболтать вместо дела. Но я отвечу. Как смогу, так и отвечу. Но потом девчонку все равно придется убить. Не волнуйся, ты справишься и без нее. Просто твоей матери веры нет, значит, и ее посланнице тоже.
— Вопросы, — повторил Кай.
— Хорошо. — Истарк выставил вперед ногу, взмахнул мечом, обратил клинок в сверкающий веер, остановился, хмыкнул, вытянул в сторону левую руку, резко сжал кулак, и тяжелый стол рухнул, рассыпался, обратился в пыль. Кай сдвинул Каттими за спину, попятился к глухой стене.
— Тебе ничего не грозит, — вздохнул Истарк. — Не волнуйся, не трать силы напрасно, я все равно ее убью, но тебя не пораню. В худшем случае, отправлю в обморок на пару часов. Но не убью точно. Беречь тебя надо. И вот почему. Думаю, что твоя матушка, она-она, а не Паркуи, решила исправить свою ошибку. Очень много лет назад некое колдовство не удалось. Оборвалось за миг до завершения. Думаю, что по ее вине, ведь она властвовала над кровью, а что за колдовство без крови? Она была одной из двенадцати, а эти двенадцать и в самом деле были властителями всего мира. Или его значительной части. Ну да ладно. Колдовство не просто не удалось, оно не завершилось. Вероятно, тогда, много лет назад, она решила схитрить, да что-то не учла. Она всегда считала себя самой умной, и я подозреваю, что со временем стала ею. И вот теперь, истоптав выпавшую ей юдоль печали в пыль, твоя матушка и в самом деле близка к тому, чтобы все исправить. Но можно ли ей верить? Куда теперь она ввергнет Салпу? На сколько тысяч лет? Да, если все двенадцать вернутся на престолы, закончится любая Пагуба, даже такая долгая. Но главное-то не в этом. Ты, согласно придуманной Эшар ворожбе, сам постепенно становишься частью каждого из двенадцати, впитываешь от каждого крупицы той силы, о которой они сами уже забыли. Знаешь, что это значит?
Кай молчал.
— Ты можешь завершить не только Пагубу, ты можешь остановить всю эту игру. В той старой истории между двенадцатью было больше самомнения и презрения, чем разума. Та история превратила эту часть мира в змеиную яму. Та старая история в конце концов превратила в муку и твою жизнь. Или, думаешь, я не вижу жажды, что тебя мучит? Говори спасибо маме. В таланте ей не откажешь. Родить сына от мудрейшего из двенадцати, сохранить его, да еще и придумать, как наполнить его силой всех двенадцати, пусть даже это крохи от их прежней силы, — это нужно очень постараться. За тысячи лет у нее получилось впервые. Когда все двенадцать займут свои места на престоле, когда все дадут тебе частицу своей силы, тебе будет достаточно только добраться до Храма Двенадцати Престолов и пролить немного собственной крови в вычерченные там линии. Обновить закваску. И все завершится. Все вопросы найдут ответы, и над Салпой будет не это отвратительное кирпичное небо, а голубое днем и звездное ночью.
— И слуги Пустоты тоже хотят этого? — спросил Кай. — Голубого днем и звездного ночью?
— У слуг Пустоты есть свой мир, — прошептал Истарк. — Но когда двенадцать всесильных придурков устраивали или турнир, или дознание, они могли бы подумать, что те границы, которые они ставят, действуют не только в их мире! Или ты предполагаешь, что Салпа накрыта куполом, а мой мир раздолен и свободен? Или я виноват в том, что, пытаясь вырваться за огненные пределы, всякий раз попадаю вот сюда?
Кай не сказал ни слова. В руке его уже давно был метательный нож. За его спиной замерла, затаила дыхание Каттими.
— Ты должен будешь отыскать всех и сделать то, ради чего все это затеяла твоя мать. Хотя она-то конечно уж предусмотрела какую-нибудь хитрость, чтобы обмануть всех. Поэтому ее посланница будет умерщвлена. Эшар всегда любила использовать кого-то, мне даже интересно, как она на этот раз думает избежать участи вновь оказаться на престоле? Я бы опасался ее, парень. Или думаешь, что слуги Пустоты хотят убить эту девку только из-за пустых подозрений? А что ты скажешь, если твоя мать в последний момент не сама отправится на престол, а убьет тебя, сольет из тебя кровь и понесет ее в Анду, чтобы завершить все и без твоего участия? Она может.
— Я слушаю, — проговорил Кай.
— Ты должен дойти до Храма и завершить все, — твердо сказал Истарк. — И мы забудем об этой истории как о кошмарном сне. Теперь твои вопросы. Старика с именем Хара ты найдешь в Хастерзе. Но не рвись на встречу с ним, он тебе не нужен. Хару убить нельзя, он всегда частью себя мертв, поскольку всегда правил смертью. То есть он всегда частью себя на престоле, а сила его в тебе уже есть. Или ты не попробовал его меча, который способен высасывать жизненный дух из любого? Кстати, это самое большое чудо, которое тебе удалось. У тебя не было никаких шансов. Я восхищен!
— Дальше, — потребовал Кай.
— Где найти твою мать, я пока не знаю, — продолжил Истарк. — Она сотни лет убегала от слуг Пустоты, так что удивляться тут нечему. Но она где-то недалеко. Поверь мне. Паркуи, который и в самом деле последние годы отзывается на имя Данкуй, тоже в Хастерзе. Я бы даже сказал, что ты всех загнал в угол. Паркуи самый расчетливый из всех. Если бы не твоя мать и не Хара, я бы сказал, что самый опасный. Если ты сладишь с ним, то сладишь с последним. Постарайся. Нам всем это нужно.
— Дальше, — повысил голос Кай.
— Проход в долину находится в ее северной части, — продолжил Истарк. — Я никогда не искал его, потому что гор для меня нет. Я появляюсь там, где хочу. И путешествую ногами или на лошади только из любопытства. Во всяком случае, во время Пагубы, которая ведь не война слуг Пустоты против людей, а закипание котла на углях, которые вы сами же и ворошите. Но вернемся к долине. Когда-то проход в долину был открыт, и многие пытались попасть в нее и даже попадали. Но никто из них не вернулся. Думаю, что никто и не дошел до цели. Эти двенадцать очень боялись потерять власть и силу. Власть они потеряли, но их сила осталась при них, пусть даже они и не властны над нею пока. Вся равнина вокруг Анды охраняется магией двенадцати. Там слуги Пустоты ничем не смогут помочь тебе, охотник. Там ты все должен будешь сделать сам, иначе эти пакости, которые происходят в Салпе и в моем мире, никогда не кончатся. Конечно, если твоя матушка не окрутит еще какого-нибудь дурачка и не родит еще одного Кира Харти или что-то вроде того.
— Это все? — спросил Кай.
— Так-так, — задумался Истарк. — Что же ты еще хотел узнать? Да! На воротах Парнса тот же знак Пустоты, что и на груди каждого храмовника. Только он чуть более подробный. Двенадцать лучей — двенадцать престолов. Шесть кругов и шесть крестов — шесть мужчин и шесть женщин. Все просто.
— Семь мужчин и пять женщин, — не согласился Кай.
— Нет, мой дорогой, — рассмеялся Истарк. — Шесть мужчин и шесть женщин. Эти двенадцать были достаточно сильны, чтобы выбирать, какую проживать жизнь, но в этом заклинании учтена их подлинная сущность. Пусть эта тайна будет твоей неразгадкой. Мать заставила тебя испытывать жажду, я добавлю немного любопытства. Все остальное просто. Ишхамай — дочь Асвы. Сиват — посланник правителя моего мира. Скажем так, представитель пострадавшей стороны. Зачем Сиват пометил голову Хары крестом — спросишь у самого Сивата, надеюсь, такая возможность тебе представится. Хотя я и не понял, откуда ты об этом узнал.