Пепел богов. Трилогия
Шрифт:
— Что ты с ним сделала?
— Ничего… — Она поторопила пятками лошадь, подхватила уздцы лошади Кая, потащила его за собой. — Это он все сделал сам. Усити ходил к воеводе Хастерзы, передавал за тебя деньги, через тюремщика еду и одежду.
— Одежды мне не передавали, — пробормотал Кай.
— На то и расчет был, — рассмеялась, пряча тревожные синяки под глазами, Каттими. — Я не только одежду, но и браслет Асвы передала. Надеялась, что он наденет его на руку. А дальше уж все пошло как надо. Хотя половину ночи и половину дня пришлось помучиться, непросто чужую ворожбу расплетать. Да не думай ты о нем, к утру уже очухается. И не вспомнит ничего. Ты из-за меня пошел с Такшаном разбираться, из-за меня?
Как вываливала скороговоркой прочее, так и это выпалила. Протараторила и замолчала тут же, словно от того, что ответит ей Кай, зависело все.
— Из-за нас, — негромко сказал охотник, хоть и не посмотрел на девчонку, а все одно разглядел краем глаза, как расплылась в улыбке на пол-лица. Но глаза не смеялись. Ни искорки смеха не появилось в глазах.
— Кто был вторым? — спросила Каттими, когда уже скрылась за спиной метель, и крепость, и площадь, и крайние улочки у крепости.
— Анниджази, — сказал Кай. — Разве Усити не сказал? Или не был уверен?
— А третьим? — спросила она. И он вспомнил. Он вспомнил того, кто кружился над тем ужасным замком в паре с Пангариджей.
— Хартага, — ответил Кай. — Он разделался со мной как с мальчишкой. Но не убил.
— Я научу тебя, — прошептала она чуть слышно. — Ты видел, как я взяла на меч Истарка?
— Едва разглядел, — признался Кай.
— Ты все правильно делаешь, — вновь начала она частить. — Но нужна скорость и пустота. Не та Пустота, которая заменяет всем под этим небом и всякую ругань, и всякую славу, и богов, и нечисть, а та пустота, которая чистота. Ты должен быть чист, свободен, пуст. Как ветер. Кстати, скорость после смерти Асвы уже в тебе есть. А также сила воздуха, сила травы, огонь, сила зверя, тьма, лед и вода, солнце, разум. Даже и смерть уже есть немного, ведь ты испробовал меча Хары. И, признаюсь тебе, это меня удивило больше всего. Всего ведь не предусмотришь.
Она словно пересказывала ему чужие слова.
— Остались камень, смерть в ее полноте и сила крови. С кого начнем?
— Прямо теперь? — спросил Кай.
— Мало времени, — потемнели глаза Каттими. — Если не теперь, придется ждать еще много лет. Может быть, тысячи лет.
— У меня нет оружия, — сказал Кай.
— Возьмешь меч Эшар, — снова предложила Каттими.
— Нет, — покачал головой Кай. — Ее меч я возьму только у нее.
— Я знала. — Она вздохнула. — Выпросила у Усити неплохой акский меч. Если все срастется, будешь должен ему пару золотых. Хотел, кстати, получить с тебя четыре. — Повторила вопрос: — С кого начнем?
Кай придержал лошадь. Странно это было — говорить на глухой хастерзской заснеженной улочке среди деревенских домов и глухих заборов о схватках, даже без ремня на поясе, не подержав в руке новый меч, не видя противника, но зная, что он многажды сильнее тебя. Кай оглянулся. Жажда все еще мучила его, но та, что ушла на север, не удалялась больше. Замерла и, кажется, трепетала. Та, которую он испытал в трактире, где был схвачен стражниками, была ближе.
— Что там? — спросил Кай, показывая на занесенные снегом башни у скал, словно Каттими знала город лучше него.
— Старые плавильные башни, — ответила девчонка. — С тех пор как железную гору переплавили, они заброшены. Повелением иши запрещено разбирать в Хастерзе старые здания.
— Хара там, — сказал Кай. — А Паркуи ушел из города. Он где-то на выходе из долины. Вряд ли я его так легко достану. Там палхи.
— Достанешь, — уверенно сказала Каттими. — Если возьмешь Хару, то достанешь. Это Хару Пустота сберегает от тебя. Паркуи она принесет тебе на раскрытых ладонях как перепелку на вертеле.
— У него две глинки, — сказал Кай.
— Хорошо, — спокойно ответила Каттими. — Значит, Эшар близко. Значит, начнем с Хары. Вперед.
Она придержала лошадь на пустыре перед башнями. В одной из них колебался огонек в бойнице.
— Держи, — бросила Каю пояс, меч с длинной рукоятью. — Я, может быть, и взяла бы Хартагу сама, но он очень силен, очень. Он убил последнего ишу, хотя уж это большого умения не потребовало. Мне нельзя умирать. Вот так, теперь пока нельзя. Понимаешь?
— Да, — прошептал Кай. — Не хотелось бы… Ни теперь, ни после.
— Вот, — почему-то обрадовалась Каттими. — И он тебя убить не должен, поэтому не будет сражаться в полную силу. В худшем случае добавит тебе еще одну шишку на голову.
— А в лучшем? — спросил Кай.
— В лучшем — ты отправишь его восвояси еще до окончания Пагубы, — рассмеялась Каттими. — Но имей в виду, что то, чему я тебя научу, будет действовать минут десять, не больше. Если у тебя потом будет лет десять, ты сделаешь это умение своим по праву, но сейчас только на десять минут. Так что, скорее всего, с Харой тебе придется сражаться самым обычным способом.
— Раньше это у меня получалось, — заметил Кай.
— Такого раньше не было, — с тревогой проговорила Каттими. — Это самое трудное, понимаешь? Самое трудное. Нужно сделать так, чтобы он был призван без глинки.
— Как? — спросил Кай.
— Не думай сейчас об этом, — попросила Каттими. — Если ты сейчас будешь это знать, узнает и он. Если он узнает, ты его не одолеешь. Но помни две вещи: не касайся своим клинком его клинка, твоя сталь рассыплется, потому как его клинок забирает жизнь не только у живого, но и у мертвого. И помни про шнуровку. Заговоренная веревка все еще на рукояти его меча. Там есть капля моей крови. Помни об этом. Пусть он тоже знает.
— Что делать теперь? — спросил Кай, затягивая пояс, выдергивая из ножен и пробуя в руках меч.
— Ничего. — Она встала напротив, положила ему руки на виски. — Просто будь самим собой. Не думай. Ни о чем не думай. Ты все равно не убьешь Хартагу, как мы не убили и Пангариджу, ты только отправишь его домой. Он и так задержался здесь. Можно сказать, что почти стал человеком. Они все постепенно становятся людьми, так же как люди зверьми. Но они ненастоящие люди, а вот мы звереем по-настоящему. Забудь обо всем. Забудь. Вот, хорошо. Вот. Запомни это ощущение. Открой рот. Не бойся. Это алая искра с крыши Храма в Анде. Из магического рисунка, вычерченного двенадцатью. Сиун Эшар принес ей три искры. Одной тебя укололи в Хурнае, вторую опустили тебе в рот возле руин Араи. Эта последняя.