Пепел и крылья
Шрифт:
Эша привыкла к звуку рассекаемого крылом воздуха и оглушительному плеску, неизменно следующему за ним, стоило лишь отсчитать пять ударов сердца. Она привыкла смотреть на фонтан из блестящих в лучах солнца осколков дня и надежды.
Но в этот раз всё было иначе. Раз. Два. Три… Пять… Семь. Эша повернулась. Зеркало озера было цело. Она подняла взгляд и увидела замершего в воздухе кайрина. Механическое крыло искрилось, лапы поджаты, перья дрожат на ветру. Взмах. Второй.
Небо приняло Сварга.
Небо приняло Сварга.
Эша закричала от радости и замахала руками. Сварг запрокинул голову и издал победный рёв, который эхом разнёсся по всему острову. И тут же чёрное крыло нездорово выгнулось, и кайрин рухнул в воду.
– Маленькая победа – тоже победа, – вздохнула Эша и улыбнулась, смахивая с глаз слёзы радости.
Прошло ещё немного времени, и они вновь оказались в песках Мэйтару – в этот раз вдали от Чёрного Цветка, кочуя с караванами от оазиса к оазису.
Сварг оказался отличным напарником.
Сварг оказался отличным напарником. Благодаря хитрости и устрашающей внешности зверя, элвинг и кайрин зарабатывали, сопровождая грузы торговцев средней руки. Мелкие разбойники не решали покуситься на обоз с такими охранниками. А караванщику было не жалко отдать плату за спокойствие. Вся хитрость заключалась в правильной оценке груза. Большие караваны с дорогим товаром были лакомым куском, и обычно на них нападали отрядом профессиональных наёмников, в то время как мелкие и средние торговцы зачастую становились жертвой таких же мелких бандитов. А несколько ворюг не пойдут против грифона, покрытого шрамами от боёв, чего не сказать об отряде обученных и хорошо вооружённых убийц, обчищающих «золотые» караваны.
В перерывах между наймами элвинг тренировала Сварга. К исходу Сезона Бурь он уже мог совершать небольшие перелёты. Это было началом новой истории, а может, и не одной. Истории об элвинге на королевском грифоне, возвращении в Аббарр, поиске золотой окарины, охоте за силурийскими рубинами и о многих других приключениях, произошедших прежде, чем Эша и Сварг добрались до одного из диких островов Архипелага, нашли небольшую хижину и стали жить скучной спокойной жизнью вдали от забот Большого Мира. Хотя, кто поверит в то, что Белая Длань Дракона способна уйти на покой, когда самое интересное только начинается…
И если золотая окарина и силурийские рубины были пока что лишь далёкой мечтой, то Белая Лилия Илламиль, дочь сенатора Парме, могла стать реальной возможностью свести старые счёты и при этом неплохо подзаработать.
История вторая
Белая лилия
Мэйтару. Аббарр. Башня Орму.
Недалёкое прошлое
С высоты птичьего полёта Аббарр, Чёрный Цветок пустыни Мэй, поражал своим размахом и величием замысла. Белоснежные стены, возведённые древними зодчими, обрамляли шесть больших и шесть малых секторов. Они выходили из единого центра и вновь возвращались в него, рисуя на мёртвых песках гигантский цветок, бурлящий страстями и надеждами. Острые каменные лепестки, покрытые узорами мостов и дорог, ярко сияли в лучах беспощадного солнца. В бледном выгоревшем небе было пусто: полдень разогнал всё живое. Лишь на самом верху Башни Орму – высочайшего строения города, чей шпиль грозил проткнуть небо, а хронограф веками безошибочно отмерял песок, – стояла девушка с волосами цвета золота. Её глаза, зелёные, как мягкие пастбища Парящих Островов Силурии, были печальны. Длинные острые уши выдавали элвинга, а гордая осанка и красота намекали на чистую и древнюю кровь нобилей, в которых не угасло пламя истинной силы. Такие, как она, редко появлялись на материке Мэйтару, исконной земле бистов. О месте, где она родилась, многие аббаррцы слышали лишь из песен заблудших из-за моря бардов.
Здесь, наверху, было так тихо: повернёшь голову – и услышишь, как шепчут звенья усыпанных изумрудами украшений. В одиночестве иноземка смотрела на лежащие внизу здания и змейки улиц, на широкие дороги и яркие островки парков, на зеркальные блюдца прудов и надёжные ворота. Переводя взгляд с сектора торговцев на лепесток ремесленников и дальше, к квартам наслаждений, она остановила взгляд на башне Син. Лишь тот, кто очутился в Аббарре не по своей воле, знал, почему его называют Чёрным. Только тот, кто почувствовал тьму, струящуюся под белыми плитами, видел истинное обличье самого могущественного города-государства Объединённого Мира.
Большой мир остался за морем песка и острыми скалами Клыков. Где-то там Империя и Силурия, словно беззубые псы, сцепившиеся из-за старой выбеленной кости, делили последние крохи рубиновых шахт. В тени двух гигантов Архипелаг из последних сил удерживал хрупкое перемирие тысячи островов, Северные земли всё сильнее погружались в сон под покровом льда и старых легенд, а Рок и остров механиков пытались сохранить нейтралитет. Все они были так увлечены собою, что не замечали, как в это самое время Аббарр золотыми корнями опутывал земли далеко за пределами Мэйтару, чтобы однажды чёрными бутонами расцвести на теле старого мира и, выпив все его соки, обратить в прах. И когда это случится, новый мир будет принадлежать её детям. Её слабость станет их силой – силой, которой не страшен самый жаркий полдень самого бездушного места земли. Но прежде она найдёт ту, из-за которой лишилась всего и прошла долгий путь по раскалённым белым плитам Аббарра. Эти годы не оставили ран на её теле, но навсегда изменили душу.
Сладкий миг отмщения смоет всю соль с её щёк. Песок без остатка примет кровь, как до этого годами безмолвно впитывал слёзы невольницы и бесконечно долгие дни в башне Син. Недаром её имя так созвучно Аббарру, вечному городу, хранимому цепью гор Энхар и Зелёным Пламенем Бездны. И пусть сегодня белые лилии вновь увяли, не прожив и дня. Может быть однажды здесь, на Чёрном Цветке, им суждено вновь запылать багрянцем.
Орт повернул, и огненный луч прорезал алый хронограф. Кровью вспыхнули рубины, и девушка утонула в их свете. Даже зной пустыни не смог остановить холодок, пробежавший по коже элвинг. Этот свет был столь созвучен ненависти, кипящей в её венах, жажде мести, объявшей её разум и тянущей чёрные ветви из прошлого к настоящему.
– Пусть Мэй захлебнётся кровью, пусть лягут в руины оплоты её, путь беснуются орхи, мешая небо с землёй…, – девушка прошептала это, как молитву, прижимая руки к животу, где уже билось сердце новой жизни.
Её звали Илламиль Парме, и пусть древняя кровь не подарила ей могущества Пламени, она наделила её красотой, очаровавшей самого влиятельного тхару этого мира.
Её звали Илламиль Парме, и пусть древняя кровь не подарила ей могущества Пламени, она наделила её красотой, очаровавшей самого влиятельного тхару этого мира. С его помощью она достигнет любых высот и добьётся отмщения, а затем обратит весь этот проклятый город в пепел.