Пепел и роса
Шрифт:
Мало того, что он с наигранным ужасом час переспрашивал, как можно выжить без знаний его чудесного языка, так еще и глумился над моими попытками свернуть тему разговора. Я честно отработала самые ходовые темы — природу, погоду, замки Луары, Лувр — мои воспоминания об этом, конечно, так себе, и я едва одернула себя от высказывания мнения о стеклянной пирамиде — ее же точно возвели совсем недавно. Зато отдала должное Эйфелевой башне — она-то точно уже построена. Юный лягушатник так кичился этими объектами, что можно было заподозрить его самого в проектировании. Особенно Лувра.
Играть роль дурочки-милашки было неприятно, но это было бы полбеды. Совсем еще не старый американский посол брюзжал об архаичности обычаев
И только итальянец пытался быть галантным, явно подчеркивая превосходство над северным соседом. С ним мы обсуждали нюансы вкуса лазаньи и пасты, сыры и вина, Рим и Венецию. Про Венецию и ее бурную и трагическую историю он вообще разливался соловьем, отчего проиграл четыре партии подряд. Но не унывая ни на секунду, продолжал дифирамбы историческому значению Вечного Города. Я смогла блеснуть эрудицией — еще бы, неделя экскурсий нон-стоп — по поводу революционной методики Фиорелли, позволившей вернуть лики жертв Помпеи. В конце концов итальянец оставил игру и полностью погрузился в разговор со мной.
Игра шла на средние ставки — количество золотых монет на столе не поражало воображения, когда в холле послышался шум.
— Иван Алексеевич, здравствуй, дорогой, — распахнул объятья граф и вышел встречать двух пожилых мужчин — Хуго Фюрста фон Радолина и Ивана Алексеевича Репина, также принадлежавшего к великосветской тусовке.
Гости не представлялись друг другу — только мне, из чего я сделала вывод, что все друг друга знают, и возникал вопрос — это как же компания, столь разношерстная, могла свести знакомство.
— Ксения Александровна, ангел мой, спой нам что-нибудь. — как никогда приторно обратился граф. Я с тоской посмотрела на пианино, к клавишам которого до сего дня не прикасалась уже лет пятнадцать — со знаменательного побега из музыкальной школы и попыталась. Честно попыталась.
Вообще, выбор песен был несколько затруднен политической и исторической подоплекой. Пока я репетировала, лучше всего вспомнила романс «Генералам двенадцатого года» и «Ты меня на рассвете разбудишь». Первое — плевок в сторону Франции, второе — дурное воспоминание американцу. Ассортимент песен моего недолгого замужества вызывал недопустимую сейчас ностальгию.
День и ночь роняет сердце ласку, День и ночь кружится голова, День и ночь взволнованною сказкой Мне звучат твои слова: Только раз бывают в жизни встречи, Только раз судьбою рвется нить, Только раз в холодный зимний вечер Мне так хочется любитьГости были столь хорошо воспитаны, что даже похлопали. По знаку графа продолжила, вспомнив буквально на ходу.
Et si tu n'existais pas…. [3]
3
Если
Ну здесь даже француз ожил, внимательно вслушиваясь в самые, на мой взгляд, прекрасные строки о любви.
— Madame, vous d'eform'e la v'erit'e, quand d'eclar'e l'ignorance de la langue francaise [4] .
Вот бы еще помнить, что он говорит. Поэтому просто улыбнусь.
Новоприбывшие сыграли партию в вист, после чего все участники начали разъезжаться. И со всеми мы прощались, долго и церемонно. Особенно долго с сеньором Маффеи ди Больо (Для Вас, сеньора — Карло, просто Карло). Тот уже успел позвать меня в оперу на гастроли итальянской примы, пригласить на коронационные торжества в посольстве, и вообще поражал гостеприимством, хотя вроде бы особенно не пил. Брюзжащий американец и Луи Огюст оказались куда более сдержаны в эмоциях, а русская половина игроков вообще смотрела сквозь мои прелести.
4
Мадам, вы солгали, когда сказали, что не знаете французский язык (фрю)
— J'esp`ere vous voir `a nouveau [5] .
– прошептал француз.
— Je ne peux pas promettre [6] .
– эту фразу я всегда произносила при выдаче домашних заданий на курсе, поэтому и запомнила хорошо.
Вопреки ожиданиям, граф не отправил меня домой сразу, а взялся проводить.
— Только ты, милая, поиграй пока тут, а мы пока поговорим в кабинете.
Получалось, что на сторожевом псе сэкономил: покуда в салоне я истязала клавиши, ни одна живая душа не могла бы подслушать разговор, который велся за дверями кабинета. И сама я тоже эти пять саженей бы не преодолела. Великий он стратег — отец моего мужа.
5
Я надеюсь увидеть вас снова (фр.)
6
Я не могу обещать (фр.)
То, что гости иногда прислушивались к моим завываниям, стало понятно, когда Иван Алексеевич наклонился ко мне.
— Дитя мое, а что это за романс о кавалергардах?
Я повторила, чем почему-то растрогала старика.
— Это что-то новое? — спросил он.
Упс.
— Я еще у папеньки в архивах находила стихи, ноты… До меня еще написанные. Мы в деревне жили, мало ли кто мог бывать… Теперь уже не узнать — все сгорело. — скорбно прошептала в ответ.
Меня погладили по голове, посочувствовали череде потерь и похвалили за музыкальную смелость.
Граф всю дорогу был молчалив, а уже у крыльца дал указания.
— Если итальянец объявится — сходи с ним куда-нибудь.
— Куда? — я вообще обалдеваю от этого человека. То замуж выдает, на следующий день вообще готов подложить под кого ни попадя.
— Репутацию соблюдать не забывай, это верно. Ну от приема в посольстве по официальному приглашению отказываться не смей.
Поцеловал в темечко и отпустил.
Ночной дом встретил меня тьмой и безмолвием. И хотя дверь мне открыли почти сразу — Демьян устроился на стуле возле вешалки и с явным беспокойством ждал, я не могла отделаться от ощущения тоски и неуверенности.