Пепел и снег

Санчес Сильвана Дж.

Туриад склонился над рукой Эссгарда, ожидая, когда тот раскроет ладонь. Бриндел заглянула через плечо мага, а я сидела прямо перед магами и наблюдала за происходящим.

Эссгард медленно раскрыл ладонь. Орел. Туриад тут же застонал и отступил.

– Арр! Ты мухлюешь! Я уверен! – зарычал он. – Эссгард, ты мошенник! Не стоит использовать магию в личных целях! – Он отошел в сторону, осуждающе грозя пальцем.

Эссгард замер от возмущения.

– Брат, ты меня обижаешь, – нахмурился он.

– Ну да, конечно… –

пробурчал Туриад и отмахнулся от него. Он остановился у очага и оперся на каминную полку.

Когда Туриад отвернулся, Эссгард заговорщически подмигнул мне. Он провел над монеткой ладонью и показал, что выпало на самом деле.

Решка.

Мои губы невольно растянулись в улыбке.

– Ну что ж… – Эссгард подвинул поближе подсвечник и сел на стул рядом со мной. – Тебе повезло, принцесса Снежка, – взяв иголку, он начал нагревать ее над пламенем свечи. – Изо всех магов я с моей твердой рукой и художественным чутьем лучше всего подхожу для такого дела.

Я сняла дублет. Эссгард закатал рукав моей рубашки и осторожно положил руку на стол.

– И не вздумай стукнуть меня завтра, парень! – Туриад бросил сердитый взгляд на сову, подперев кулаками бока.

Янтарные глаза Эштона вспыхнули магическим светом. Он лениво ухнул и махнул крыльями, словно пытаясь пожать плечами.

Мы все рассмеялись.

– Кажется, он не готов давать обещаний, – заметила Бриндел, пытаясь подавить смешок.

Туриаду это не понравилось. Он в возмущении выбежал из комнаты, что-то бормоча себе под нос.

– Я все исправлю, – нежно проговорила фейри и вышла за ним следом.

– Удачи. Этого мага невозможно исправить, – усмехнулся Эссгард, пытаясь изо всех сил скрыть улыбку, но безрезультатно. – Но ты уж постарайся. – Он подвинул стул еще ближе ко мне. – Первый укол будет болезненным. – Эссгард окунул иглу в чернила и приготовился. – Дальше станет проще. Ты привыкнешь к боли. – С этими словами он развернул мою руку, окунул кусок салфетки в склянку с коричневой жидкостью и промокнул им мое запястье.

– Сделай глубокий вдох, – тихо проговорил он, вонзая иглу мне в запястье.

Я ощутила легкий укол, как будто задела колючку на шиповнике. «Совсем не страшно», – мысленно улыбнулась я. Затем Эссгард воткнул иглу глубже, вводя чернила мне под кожу. Вот тогда ощущения стали очень неприятными.

– Больно, – сказала я, опасаясь, что не смогу выдержать это мучение до конца.

Эссгард вытащил иголку и снова окунул ее в чернила, а затем покосился на меня.

– Просто так ничего не дается. – Его брови сошлись на переносице. – Я продолжу? – спросил он, поворачиваясь ко мне.

– Да, – ответила я, набравшись мужества. – Продолжай.

– Молодец, – кивнул он с довольным видом.

Когда маг вернулся к своему делу, я не удержалась и сказала:

– Значит, песня была права.

Он нахмурился, снова окунув иглу в чернила.

– Какая

еще песня?

– В которой говорится, что Совет фей забрал ваши земли, потому что вы делились своей магией с людьми, – ответила я, стараясь глядеть на него и не обращать внимания на свое запястье.

– А, да… – он тяжело вздохнул. – У каждого из нас были свои магические владения. – Его темные глаза встретились с моими. – Свои герцогства. Наверное, стоило их так называть. – Эссгард тихонько улыбнулся уголками губ. Взяв иглу, он продолжил наносить татуировку. – Но мы хотели поделиться с вашим миром даже не магией, – объяснил он. – Мы хотели заключить союз с людьми. Положить конец разладу между нами.

– Ох, – в изумлении проговорила я. – Даже представить себе трудно…

– Когда мы узнали, что Совет не одобряет наши поступки, – продолжал он, и воспоминания затуманили его взгляд, – мы попытались взять все в свои руки. – Эссгард грустно рассмеялся. – И ты знаешь, к чему это привело, – добавил он с насмешливой обреченностью в голосе.

– Я знаю, каково это, – сказала я, подперев подбородок свободной ладонью. – Когда у тебя все отнимают.

– Хм… – протянул он, поджав губы. – И верно, знаешь.

– Когда мы выиграем войну, я позабочусь, чтобы вам вернули ваши земли, – без колебаний сказала я, мысленно принося свою клятву Семерке. И это было самое малое, чем я могла отплатить за их доброту. Кроме того, это было правильно и справедливо. Они заслуживали справедливости.

Эссгард медленно повернул ко мне голову, и радость промелькнула в его взгляде.

– Ты говоришь как истинная королева, – сказал он и тут же вернулся к работе.

Я смутилась.

Какое-то время мы сидели в тишине. Но вскоре маг закончил свой рисунок.

– Ну вот, – проговорил он, откладывая инструменты. – Что скажешь?

Я в первый раз взглянула на свое запястье. И от удивления открыла рот. Печать выглядела как безупречный тонкий браслет с шипами, а в центре него была изображена роза. Настоящее произведение искусства. Я не могла подобрать слов, чтобы выразить свое восхищение.

– Нравится? – спросил он, глядя на меня с надеждой.

– Нравится ли мне? – пробормотала я, поворачивая запястье к горящему в очаге огню. – Да это прекрасно! – Меня вдруг посетила неожиданная мысль, и я нахмурила брови.

– Что такое? – спросил маг и наклонился ко мне.

– Ну, я… – запинаясь, произнесла я. – Мне казалось, что печать будет больше. – Я посмотрела на те, что были вытатуированы на шее, предплечьях и ладонях Эссгарда. Маг был весь покрыт ими.

Он тихо усмехнулся, протер инструменты и убрал их обратно в сундучок. Закрыв его, он весело посмотрел на меня.

– С твоим буйным нравом тебе будет достаточно и такой защиты, – сказал мне Эссгард.

Наш смех разорвал царящую в зале тишину.