Пепел Марнейи
Шрифт:
Рис поглядел на троллей, в сумерках похожих на выползшие из развалин каменные изваяния, потом снова на собеседника, на мгновение задержал взгляд на его левой руке. Тибора охватила злость – еще об этом спросит! – и порезы опять заныли, словно проснувшись, но мальчишка перевел взгляд на троллей и поинтересовался:
– О чем он поет?
– О том, что звезды – это осколки разбитого зеркала вечности, разлетевшиеся в разные стороны. Тролли очень любят зеркала, знаешь об этом?
– Ага, слышал. Я ничего не помню о том, как мы сюда добирались. Я был заколдован?
– Мунсырех
– Искажающие?.. Ой-е… – Глаза Риса, и без того большие, стали раза в полтора больше. – И что я делал?!
– Ничего выдающегося. Ел, пил, болтал ерунду, волочился за женщинами. Иногда казалось, что ты не в своем уме, но на серьезное помешательство это не тянуло.
– За какими женщинами?
– Если точнее, за одной чародейкой, которую мы встретили в портовом трактире в Эонхо. Ты предупредил ее об опасности в ближайшем будущем. Насколько могу судить, опасность была реальная, и ты проинструктировал даму, как уберечься.
– А, это у меня иногда получается… Она была красивая?
– Не в моем вкусе и годилась тебе в матери, но, пожалуй, да, красивая. Пошли ужинать.
«Хорошее питание и постепенно возрастающие физические нагрузки, вот что тебе нужно в первую очередь, а то еще переломишься в самый неподходящий момент…»
Взять это в ученики – да скажи ему такое с полгода назад хотя бы даже Мунсырех, Тибор решил бы, что над ним смеются. Впрочем, он ведь не собирается делать из парня убийцу-профессионала. Рис будет заточен под одно-единственное убийство, а дальше, после дела, пусть занимается, чем хочет.
– Спасибо, – произнес тот негромко, поглядев на Тибора искоса, из-под падающих на глаза волос.
И тут же отошел, присел возле разложенного троллями костра, поближе к Онуку и Тахгры, которых уже знал.
А Тибор про себя выругался, запоздало осознав, что Рис, когда сказал «спасибо», смотрел на его порезанную руку.
Он же хоть и не маг, но вроде мага, и его знакомцы из щенячьей банды рассказывали, как он воровал пропитание на эонхийских рынках: выбирал то, что можно взять без драматических последствий для обворованных, еще и пытался учить этому немудрящую нижнереченскую шпану. Если он способен улавливать разветвленные вокруг любого события причинно-следственные связи, особенно те, которые имеют отношение лично к нему, тогда и насчет порезов все понял.
Тибора так и подмывало подойти и отвесить ему еще одну затрещину, чтобы не понимал, чего не надо, но вместо этого он обогнул костер с другой стороны, уселся рядом с Мунсырехом и неспешно вытащил фляжку с полынной настойкой. За что бить – за «спасибо»? Если это первая крупица доверия, радоваться нужно, а не оплеухи раздавать. Хотя бы малая толика взаимного доверия им понадобится. Им вместе Гонбера убивать.
– Ты уверена, что вся эта куча вещей пригодится нам в дороге?
– Да.
– И фикус тоже? В углу гостиной он, конечно, смотрелся неплохо…
Вольно же ей издеваться… Но сейчас
– Это не просто фикус, а древесный страж – незаменимый защитник, если на нас нападут. Для этой цели можно использовать почти любое растение, но придется потратить время и силы на волшбу, а этот экземпляр уже подготовлен. Одно коротенькое заклинание, и он перейдет в активную фазу.
Посрамленная воительница не нашлась, что съязвить, а Венуста окинула озабоченным взглядом собранное в кладовой имущество. Еле-еле все необходимое уместилось. Круглое помещеньице без окон, сплошь разрисованное по стенам, полу и потолку специальными символами, будет заперто и запечатано, и после этого, отправься хозяйка хоть на другой конец света, она в любой момент сможет взять отсюда нужную вещь.
Книги. Мешочки, склянки и шкатулки с ингредиентами для волшбы. Одежда, белье, косметика, посуда. Свернутый шатер, тюфяки, одеяла. Набитые монетами кошельки. Оружие. Веревки и веревочные лестницы. Лодка. Фикус в кадке, накрытый зачарованным стеклянным колпаком, обеспечивающим локальный эффект безвременья – иначе растение зачахнет без ухода. Связки факелов. Ведра, посуда. Сундуки с бинтами, корпией, целебными мазями, микстурами и сушеными травами на все случаи жизни. Несколько больших бутылей в ременчатой оплетке – вода, вино, масло. Мешки с крупой и сухарями, соль, сахар, чай и канфа, пряности. Ничего не забыла?
– Ванна… – прошептала чародейка. – Она сюда не влезет, ни местечка свободного не осталось…
– Какая ванна? – спросила Рен.
– Моя серебряная переносная ванна. Ты ее видела.
– Зачем она тебе?
– Для омовений. Вдруг мы окажемся там, где не будет никаких удобств?
– А ночную вазу ты не забыла?
– Ох, и в самом деле ведь…
Рен закатила глаза к потолку. Она привыкла довольствоваться ледяными ручьями и придорожным кустарником. Подумав об этом, Венуста содрогнулась.
Сборы продолжались уже четвертый день. Рен веселилась, как девчонка, Лиузама с крестьянской практичностью давала советы, а мужчины старались быть тише воды, ниже травы и не путаться под ногами у волшебницы, одержимой боязнью забыть что-нибудь важное или оставить в доме беспорядок.
Рен была категорически против того, чтобы тащить с собой еще и прислугу. Лиум ее поддержала:
– Да я, что ль, неумеха какая, поесть на пятерых не сготовлю? Все у меня будете сытые.
– Можно стряпать по очереди, – согласилась воительница.
– Нет уж, я твою стряпню есть не стану, – Венусту снова передернуло. – Или пересолишь, или не дожаришь… Тейзурга этим корми, когда познакомитесь, тем скорее он от тебя сбежит.
Говоря эту ерунду, она, разумеется, сотворила отводящее заклятие.
– Госпожа! – донесся с лестничной площадки голос служанки. – К вам посетитель!
Надо сделать хотя бы небольшой перерыв, а потом опять спуститься в подвал и заново сверить по спискам, не забыта ли какая-нибудь важная мелочь. Путешествие еще и не начиналось, а она уже вымоталась, как… Сравнивать себя с водовозной лошадью не хотелось, а ничего другого на ум не шло.