Пепел на твоих гбах
Шрифт:
Вика села и непонимающе уставилась на прикрученный к стене карниз и повешенную на него штору. Она же их не вешала. Или вешала?
В комнате было намного прохладней без невыносимого летнего солнца и ветра как из духовки. Теперь он только нежно гладил штору с той стороны, плавно покачивая на кольцах. Дверь в спальню была слегка прикрыта, чтобы подарить Вике уединение в уязвимом болезненном сне. Или скрыть от посторонних глаз? Как и тонкое шелковистое покрывало, что лежало на её обнаженных ногах, слегка прикрывая от бедер до колен. Дима?
За дверью послышались приглушенные голоса, будто кто-то разговаривает возле входной двери, боясь её разбудить. И Вика, отбросив покрывало, спешно встала и направилась туда.
Дима закрыл за кем-то её входную дверь и обернулся.
— Не хотел тебя будить, прости.
— Будить? — Она не собиралась спать вообще-то. Ведь только недавно проснулась. Вика оглянулась, в большой комнате тоже висели оба карниза и шторы на них, задёрнутые наполовину. Ровно настолько, чтобы оставалось светло, но апельсиновый свет заходящего солнца не рисовал свои косые следы на белых стенах и не перегревал комнату. — Сколько я спала? Это ты повесил? Зачем?
— Совсем немного, — Дима приподнял руки в успокаивающем жесте, видя её нервозное состояние, — не беспокойся, пожалуйста. И не сердись.
— Зачем ты это сделал? — повторила вопрос она, искренне не понимая этого жеста.
— У тебя очень красивый вид из окна, но слишком много солнца, — продолжил Дима, — тебе было очень жарко и некомфортно. Я нашёл и шторы, и карниз, — он пожал плечами, — и подумал, что у тебя просто не было времени их повесить. Ты же только недавно переехала, да?
Целую вечность назад, подумала Вика, сумасшедшую чертову вечность между Ренатом и Андреем. И теперь ещё и Димой?
Как можно было не услышать ничего из этого? Вика оглянулась на злополучные куски ткани на окнах. Что с ней происходит? Провалы в памяти опять?
— Мы просто очень тихо работали, — Дима будто умел читать мысли, — я мастеров вызвал, попросил не шуметь.
Вика моргнула в недоумении, внешние стены дома вообще-то из монолитного бетона, как можно не шуметь, просверливая в них отверстия под карнизы? Она явно сходит с ума, может это какая-то побочка от обезболивающего, которое она “позаимствовала” у Андрея?
— Не стоило этого делать, — покачала она головой, виновато улыбающемуся Диме. Со шторами, конечно, намного лучше, но вот способ их вешать был сомнительным. Правда как сказать об этом. Не обидев его. Доброе же дело сделал.
Но вот зачем он это делает? Зачем они все это делают? Спасают её вечно от чего-то, от чего не нужно спасать? Кто их просит? Кто их тянет? Может, это у неё внутри встроен какой-то мощный магнит с намотанными на катушку проводами-нервами? Включается без её воли и притягивает совершенно неподходящих для этого людей, а потом не дает им оторваться и спокойно уйти. Или она сама их держит?
— Ты не волнуйся по этому поводу, Вик, — Дима мягко взял её за плечи. Наверное, чтобы она не упала уже наконец на пол и не стала там ползать, умоляя всех оставить её в покое, — мне было не сложно. Я просто хотел немного помочь.
И что все лезут к ней со своей помощью? Где у неё написано, что она ей требуется?
— Спасибо, Дим. Я бы справилась сама. И ты прости, но не надо больше приезжать вот так внезапно, даже, если тебе покажется, что это необходимо. Лучше позвони сначала.
— Я волновался за тебя. Извини, если немного перегнул палку.
Вика собралась с духом и произнесла то, что не хотела бы услышать, будь на его месте сама.
— Мы не на столько близки.
Дима на мгновение замолчал, будто переваривая сказанное. И Вике показалось, что в его взгляде растет как борщевик на солнце горькое разочарование. Ну вот, только не это.
— Я тебя понял, — он кивнул и отвел глаза, сразу найдя на другом конце комнаты что-то важное, что необходимо разглядывать.
— Спасибо тебе за заботу. И за шторы тоже, — она кивнула в сторону карнизов, — но это слишком.
— Ты права, — внезапно согласился он. — Это слишком быстро и прямолинейно. Мне жаль, что я тебя обидел.
— Не обидел, — внутри Виктории всё завибрировало: “добрый вечер, я твоя совесть, вызывала?” Вика проглотила её, — Просто не делай так больше. Не стоит без приглашения врываться в чужую жизнь.
Дима кивнул и промолчал, соглашаясь. Спустя несколько минут он вежливо распрощался и уехал на своей серебристой Шкоде, а Вика задумчиво провожала его взглядом, стоя у окна. Голова была полна мыслями о том, что же за чертовщина начала происходить вокруг неё и что делать с двумя мужчинами, которые навязчиво напрашиваются поселиться у неё в жизни или даже постели.
Самочувствие всё еще было не на высоте, будто накатило внезапное похмелье, но невыносимо захотелось выбраться из дома и проветриться. На заходящее солнце наползли разбавленные мазки облаков, лес перед домом призывно взмахивал кудрявыми зелеными ветвями, выманивая Вику в вечернюю прохладу.
Обдумывая мысль об освежающей вечерней прогулке, Вика собирала посуду со стола. На дне её чашки, под остатками жёлтого отвара виднелся странный осадок. Ну вот, подумала она, доверяй после этого мужчинам чай заваривать, пакетик, что ли порвался? Но вместе с водой в сливной отверстие раковины убежали и эти мысли.
Вика не стала долго собираться, натянула на себя свою спортивную форму для пробежек и отправилась во “внешний мир”, прочь из пропахшей ромашкой и сомнениями квартиры.
Бегать она не стала, просто отправилась спокойным шагом вдоль домов в сторону небольшого парка на другой стороне района. По дороге в её поясной сумке ожил телефон, и первой мыслью было, что это Дима решил ещё раз извиниться или объяснить своё поведение, но это был совсем не он. Это был ещё более неожиданный звонок.
— Привет, пап.