Пепел Нетесаного трона. На руинах империи
Шрифт:
– Потому, – мрачно поправила император, – что подобного от вас и ждала. И проделай вы такую штуку перед всем двором, я была бы вынуждена вас казнить.
– Ну и казните.
– Вы меня не слушаете, Гвенна.
«Уже „Гвенна“, – угрюмо отметила та. – „Гвенна“, а не „командир Шарп“».
– Мы беседуем наедине именно потому, что я не желаю вашей смерти.
– А чего желаете? – Гвенна всмотрелась в ее лицо.
– Сядьте.
Гвенна помедлила, заметила, что ноги дрожат, и тяжело опустилась на место. Император же, поднявшись, прошла к окну, выглянула
– Из донесений следует, что вы изначально не были наилучшим кандидатом на пост командира крыла. Как я понимаю, вам просто… выпала эта роль, когда пропал ваш прежний командир – мой брат.
Гвенна не ответила.
– В дальнейшем Анник Френча возглавит… то, что осталось от крыла. Ее служебное досье безупречно даже по вашим собственным отчетам.
Эти слова принесли ей темное облегчение, как будто проткнули давно загноившийся, воспаленный нарыв.
– Анник великолепна, – сказала Гвенна. – Она будет идеальным командиром крыла.
– Придется постараться, учитывая, что ей предстоит обходиться без птицы и без полного состава. – Адер покачала головой. – Я бы отдала правую руку, лишь бы вернуть кеттрал в полной силе. Сколького я могла бы добиться, будь у меня десять крыльев. Да и с пятью…
Она не договорила, устремила на Гвенну горящий взгляд.
– Возможно, когда-нибудь я смогу простить вам потерю трех моих последних, лучших кеттрал. И птицы.
– Двух, – покачала головой Гвенна. – Талала и Быстрого Джака.
Император нацелила на Гвенну длинный палец:
– Трех, считая вас. Я лишаю вас звания. И устраняю из ордена.
Воздух в комнате стал слишком жидким, чтобы дышать, как бывало на птице, на большой высоте. Кресло Гвенны всеми четырьмя ножками стояло на полу, но ей страшно было с него упасть. Свет в окне стал слишком ярким. День выдался прохладным, куда прохладней, чем в Домбанге, но ее черная форма пропиталась потом.
Император прищурилась на нее:
– Вам нехорошо?
– Хорошо, – отозвалась Гвенна, загоняя внутрь подступившую тошноту. – Мне отлично.
Она всегда так отвечала. Больная или раненая, измотанная до предела, она всегда держалась – еще немного, еще чуть-чуть, и если кто-то спрашивал: «Тебе плохо?» – отвечала: «Все отлично». И не задумывалась, даже вообразить не смела, что это когда-нибудь кончится.
Где-то на свете обесчещенные воины бросались на свои мечи. Ей представилось, как она после окончания аудиенции выходит из комнаты, из Рассветного дворца, из города, поцелуй его Кент, отыскивает тихое безлюдное местечко вроде утеса над морем, где волны лижут подножие скал, кружат чайки… Ее не раз резали, так что легко было представить, как ощущается прижатая к ребрам сталь, холодное отточенное лезвие, готовность. Чего она не могла вообразить, это как будет ощущать себя. Задрожат ли руки? Ослабнет или усилится ее ненависть к себе с входящим в тело клинком? Она задумалась, что сказали бы Талал и Анник. Теперь трудно было понять, отвага или трусость – умереть в такое время. Все старые мерки силы и чести лежали прахом под ее ногами.
– Понятно, –
– Ничего подобного, – рассмеялась Адер с неподдельным, сочным весельем.
– Если я больше не кеттрал…
– Миллионы аннурцев не кеттрал. Они тоже мои подданные.
– Чего вы от меня хотите?
Долгое молчание.
– Хочу, чтобы вы отправились в путешествие.
– Изгнание, – уточнила Гвенна.
– Не изгнание. Кое-что другое. – Пальцы Адер забарабанили по полировке стола; она вглядывалась в Гвенну своими негасимыми глазами. – Мне нужны кеттрал. Аннуру нужны кеттрал.
– Сигрид, Ньют и Блоха как могут торопятся с подготовкой новых кадетов. Быстрее не получится.
– Я не о солдатах. О птицах. Именно птицы делали кеттрал – кеттрал.
– Ну, их больше нет. Король был последним, а я его потеряла.
Император покачала головой. Она вдруг показалась Гвенне усталой и слишком старой для своих двадцати восьми.
– Пять лет назад их было… сколько? Сотни?
– Триста сорок.
– Просто не верится.
– На войне такое случается.
Птаха в ярком оперении опустилась на подоконник, склонила голову, оглядела людей в комнате и пропала, взмахнув крылышками.
После долгого молчания император шевельнулась в кресле.
– Что, если их было больше?
– Больше войн?
– Больше птиц.
– Птиц не осталось.
Император поджала губы:
– Напрасно вы так уверены.
Свинцовая тяжесть плотнее окутала сердце Гвенны. Пять лет назад Гнездо разнесло само себя в жестокой, скоротечной гражданской войне – одной потерей больше в крушении огромной империи. Согласно большей части сообщений, все кеттралы были уничтожены, но ходили слухи, что несколько крыльев спаслось, покинув пределы Аннура. Вполне возможно, несколько человек из тех, кто обучал саму Гвенну, подались в пираты или наемники.
– Вы отправляете меня за ними, – сказала она. – Чтобы убить изменников и вернуть птиц.
Гвенна не знала, как к этому относиться. Она не хотела больше убивать ни кеттрал, ни носивших их птиц. С другой стороны, император предлагала ей хоть какую-то цель. Мятежные крылья – опаснейшая задача, но это работа, и работа, которую Гвенна умела делать. Значит, она еще нужна империи. Значит, она может загладить вину.
Но Адер покачала головой:
– Если несколько крыльев и выжило, мне неизвестно, где они сейчас. Кроме того, мне нужны не одна-две птицы. Мне нужны десятки. Сотни.
– Десятков нет.
– А вдруг?..
– Где? – Гвенна уставилась на нее.
В первый раз император как будто смутилась. Сквозь тонкий аромат ее духов пробился запашок неуверенности. Адер подняла руку, положила ладонь на фолиант перед собой. Книга лежала на столе с самого начала, просто Гвенна не обращала внимания. Кожаный переплет, тонкая работа. Обрез, возможно, когда-то был позолочен или просто запылился. Он не сверкал на солнце, выглядел тусклым, грязным.
– Это кодекс Итцаля, – сказала император. – Написан до кшештримских войн.