Пепел Снежной Королевы
Шрифт:
– Спасибо. – Озадаченная Куки, наполнив свою чашку, села к столу.
– Куки, можно спросить? – прочистив горло, неловко приступил отец. Они оба старательно отводили глаза от недоклеенной чашки, стоявшей рядом с корзиной яблок. – Почему ты перестала рисовать?
– Потому что у меня нет таланта. Тосты вкусные, спасибо. Я, пожалуй, пойду сегодня пораньше. У меня… встреча с подругой.
– А что за подруга?
– Роузи, ты ее не знаешь, – соврала наобум Куки.
– Ах, прекрасная Розамунд. Как же не знаю, вы вместе учились в колледже, не так ли?
– Папа! –
– Ну конечно! Ты забыла, как мы втроем пили чай, когда она приходила сюда однажды. Вы тогда готовились к какому-то зачету, – старательно вспоминал отец. – Приятная, воспитанная девочка. Помню, она считала, что у моей маленькой Куки есть настоящий талант.
Роузи считала, что у Куки талант. Вот это да! Куки попыталась припомнить, по каким же признакам ее отец мог прийти к выводу, что Роузи, умница и красавица, считала талантливой ничем не примечательную, серую и нескладную Куки.
Таинственная записка! Вспомнив о вчерашнем недоразумении с пирогом, Куки бросилась в свою комнату в поисках записки. Та лежала на столике.
Медленно подойдя, Куки дрожавшими от чего-то руками взяла маленький клочок бумаги. Еще не прочитав ее, она поняла, что писала сама. Почерк принадлежал ей, вне всяких сомнений.
«Привет, капитан! Мне надо срочно вернуться на работу. Если я не успею к семи – поставь, пожалуйста, пирог в печь, температуру и режим я уже установила. Пока-пока!»
«Хотя видно, что я торопилась, когда писала эту странную записку, почерк бесспорно мой. Что за чушь! Куда я могла торопиться? Это писала не я. Или я сошла с ума. Я сумасшедшая?»– Смяв блокнотный листок, Куки в растерянности опустилась на кровать.
Посидев в полном оцепенении без единой мысли несколько минут, она вспомнила о работе и, схватив свитер, побежала к дверям. Выскочив на улицу, тут же завернула обратно. Дождь лил как из ведра, выходить на улицу без зонта нечего было и думать.
В последнюю минуту, спасая свою безупречную до недавнего времени репутацию, Куки ворвалась в лавку и обрадовалась, не увидев в зале Питера. Торопливо повязав фартук, она принялась за свои ежедневные обязанности.
Поливая цветы, разбирая заготовки для букетов, переплетая рамочки из гибких прутьев, она неустанно размышляла о странной записке и ее таинственном авторе.
Думать, что автором этих строк может быть она сама, Куки себе не позволяла. Хотя кто еще мог знать, как она в детстве называла своего отца?
Еще в те далекие времена, когда мама была рядом, когда папа читал дочери на ночь сказки и страшные истории про пиратов и острова сокровищ, она называла отца капитаном. А он ее юнгой.
Но это было так давно, что она и сама об этом забыла, не говоря уж о том, что никто, кроме них с отцом, не был посвящен в такие подробности их частной жизни.
В высшей степени необычное дело. Может, ее папа и написал? Шутка, желание наладить отношения, сильно испортившиеся со времен ее детства…
А может, это у него из-за возраста. Старческий маразм или что там бывает? Но почерк! Почерк был Куки. Тогда это Куки сошла с ума. Двинулась. А что, почему бы и нет? Остается еще один вариант. Автор записки тот, кто испек пирог…
– Куки, Куки, – уже в который раз пытаясь привлечь ее внимание, Питер терял терпение. – Да что с тобой, девушка!
– Что? – Очнувшись Куки уронила рамку из веток, которую крутила в руках в течение последних двадцати минут. – Слушаю, Питер.
– В самом деле? С трудом верится. У тебя все нормально? Дома, со здоровьем? – Трогательно, он, кажется, всерьез обеспокоен. – Помощь требуется?
– Нет, все хорошо, правда.
После работы забежав в городскую библиотеку, она взяла подшивку старых газет и медицинский справочник. Когда пришел отец, Куки вскочила с кресла, на котором сидела, укутавшись в плед и обложившись газетами. Минуту назад она, наконец, нашла то, что так долго искала.
– Всех свистать наверх, юнга! Капитан на палубе. А это что? – Отец поднял упавшую книгу. – Некрофилия. Это древнегреческая богиня, что ли?
Глава 14
– Некрофи… Некрофилия. А, знаю, это какая-то греческая богиня. – Мистер Ролли, стоя за спиной Корки с полотенцем в руках, заглядывал через плечо хозяину, читавшему свежий утренний номер «Газетт».
– Болван, – без выражения отозвался Корки.
– Слушаю.
Обиженный Ролли скрылся в спальне и стал приводить в порядок комнату и постель. Зазвонил колокол у главного входа в дом. Ролли бросился к окну и, выворачивая шею в попытках рассмотреть посетителя, стал глядеть на улицу.
За время отсутствия мистера Ролли в Эдинбурге Мэтти вполне могла завести какого-нибудь другого претендента на ее чудесные ячменные лепешки и славную маленькую ямочку на щеке.
Ухо надо держать востро, имея дело с такими вкусными, чистыми да гладкими хозяйками, как смешливая и ухватистая Мэтти.
Вчера она намекала камердинеру, что в последнее время, мол, к ней частенько захаживает бэйли [11] . Вот бы этому бэйли бока-то и намять. Чтобы не зарился на чужое.
11
Шотландский аналог шерифа или олдермена, мелкий чин служащего.
Но посетителем оказался не злокозненный бэйли. Это был посыльный для лорда Корки. Он принес увесистый сверток и конверт. Явно не деньги.
«А золота бы не помешало», – с досадой подумал Ролли. Он не любил частые, хоть и непродолжительные периоды безденежья, которые постигали его хозяина.
«Впрочем, от миледи звонких гиней не дождешься», – вздыхая, признал Ролли, когда передавал в руки хозяина сверток и пакет.
– Уже возвратила книгу? – Удивленный встречей с Гитхелем, с которым так недавно распрощался, Корки вернул увесистый том камердинеру. – Надо отослать его сиятельству в замок. Распорядись, Ролли.