Пепел врага
Шрифт:
– Шваб.
– Слушаю, командир, – отозвался тот.
– Поставь на тропе растяжку.
– Сделаем.
– Только не вошкайся, – глядя на разгорающийся рассвет, сказал Бойцов.
– Понял.
Заминировать пути отхода майор приказал на всякий случай. Преследования он не опасался. Все боевики, охранявшие базу, были мертвы. Однако этот труднодоступный район по-прежнему оставался опорным краем бандформирований. Отсюда они уходили в свои набеги. Сюда, в эти мрачные горы, возвращались зализывать раны. Для спецназовцев этот район был территорией войны. Войны, идущей без правил.
С рассветом спецназовцы спустились
Командный пункт переехал сюда недавно. На земле еще сохранились следы шин. Предупредив боевое охранение условным сигналом, группа вошла на территорию пункта, расположенного за линией невидимого фронта. Собственно, фронт тут был повсюду, хотя средства официальной пропаганды трубили о завершении военной части контртеррористической операции.
Прежде чем отправиться на доклад к командиру, Бойцов заскочил в «кунг» машины радиоразведки.
В тесном помещении, заставленном радиоаппаратурой и компьютерами, круглосуточно дежурили операторы, сканирующие эфир. Все переговоры они записывали на жесткие диски компьютеров. Полученную информацию затем перегоняли в центр радиоперехвата и радиоборьбы, где записи тщательно изучались. Голоса главарей идентифицировались, содержание разговоров анализировалось.
Войдя в «кунг», Бойцов постоял, давая глазам привыкнуть к полумраку.
– Привет, слухачи, – поприветствовал он операторов.
Сидевший за крайним компьютером толстячок с бледной кожей снял наушники:
– С возвращением, Вепрь.
Бойцов протянул руку для приветствия. Ладонь оператора была влажной и холодной, как у человека с нарушенным кровообращением.
– Спасибо, Семенов, за доброе слово. Ты бы бегом трусцой занялся. Побегал бы вокруг «кунга», животик растряс. А то дома будет трудно выполнять супружеские обязанности. Раздавишь жену брюхом.
Грубоватый солдатский юмор ничуть не обидел полного оператора. Он взлохматил не по-уставному длинные волосы, рассмеялся и, вставая, произнес:
– Ничего. Приспособимся. Я на боевые «Камасутру» на видеокассете куплю. Там и для худых, и для толстых варианты есть. Главное, чтобы домой с «хозяйством» вернуться.
Вдруг один из терминалов «заговорил». На мониторе компьютера заплясала ломаная линия графика записываемого звука.
Оператор оглянулся.
– По твоему поводу шумят. Крепко «чехи» обиделись, – удовлетворенно хмыкнул он.
Бойцов довольно улыбнулся:
– Есть за что.
Поколдовав над устройством, сканирующим эфир, оператор, прислушиваясь к голосам, звучавшим в динамиках терминала, удивленно произнес:
– Рано спохватились.
Майор пожал плечами:
– Вести в горах разносятся быстро.
– Может, на базе кто-нибудь остался, – осторожно предположил оператор.
Бойцов уверенно отверг такое предположение:
– Никого не осталось. Одни трупы. Мои ребята свое дело знают. За нами грязь подчищать не приходится.
Майор, как всякий нормальный человек, не любил убивать. Но убийство было частью его работы. А работу Бойцов привык выполнять тщательно и до конца.
Больше всего Бойцов боялся привыкнуть к смерти. Тогда и собственная жизнь, и жизнь близких теряет ценность. Он знал парней, с которыми происходила такая штука. У каждого свой запас прочности. Если он на исходе – из спецназа надо уходить. Иначе ты можешь превратиться в безмозглого мясника, сеющего вокруг смерть и разрушение. Или стать обреченным человеком с выжженной
Майор воевал не за абстрактные цели. Ему было наплевать на конституционный порядок или целостность государства. Он даже не смог бы разъяснить, что такое этот самый конституционный порядок и с чем его едят. Бойцов сражался за своих солдат, за тех, кто сгнил в бандитских ямах, за заложников, которым отрезали головы, за погибших во время терактов и за то, чтобы это средневековое скотство поскорее прекратилось.
Майор презирал тупых политиков, заваривших эту кашу и отсиживающихся в фешенебельных резиденциях под охраной верных телохранителей. Но беспредельная тупость политиканов не оправдывала звериной ненависти бандюков, вздумавших поставить на колени целую страну. Впрочем, война оставляла мало времени для философствования. Лишь иногда Бойцову нестерпимо хотелось собрать в кучу больших людей, замутивших весь этот кровавый беспредел, дать им в руки оружие и заставить убивать друг друга перед созванным народом. Но это была лишь наивная мечта, которую майор быстро прогонял прочь. Война уже перешла ту черту, когда еще можно было попробовать уладить проблемы мятежной республики мирным путем. Теперь среди боевиков главенствовали непримиримые отморозки и религиозные фанатики. А этих парней можно было остановить только с помощью оружия. Иных средств майор не видел.
Поговорив с оператором, Бойцов перешел в командно-штабную машину.
Та стояла в центре разбитого лагеря, укрытая маскировочной сетью. Возле нее негромко тарахтел электрогенератор и нарезал круги часовой. При виде спецназовца солдат отдал честь. Бойцов знал парнишку, просившегося к нему в группу.
– Главный у себя? – остановившись, спросил он.
– Так точно! – бодро выкрикнул солдат.
– Не ори, тут не плац, чтобы глотку драть, – поморщился Бойцов.
– Виноват. – Лицо солдата огорченно сморщилось.
– Да ладно, – по-свойски бросил майор, не хотевший обидеть восторженно таращившегося на него часового.
В командной машине было прохладно и тихо. На столе с картами жужжал вентилятор. Рядом с ним стоял электрочайник «Бош», попыхивающий паром. Когда майор вошел, чайник автоматически отключился.
Сидевший за столом седой человек в камуфлированной форме без знаков различия – командир командного пункта на территории врага – встал.
– За что тебя уважаю, Вепрь, так это за то, что приходишь вовремя, – весело произнес седой, шагнув навстречу майору.
– Точность в нашей профессии много значит, – приближаясь к командиру, ответил Бойцов.
Они пожали друг другу руки, после чего майор отступил на шаг, чтобы приступить к официальному докладу:
– Товарищ полковник, задание выполнено. Потерь среди личного состава нет.
Полковник со смешной фамилией Бородавник на разведке и диверсионной работе, что называется, зубы съел. Специалист экстра-класса, он успел повоевать и в Афгане, и в Африке. Еще в советские времена Бородавник, которого уже тогда сослуживцы называли не иначе как Борода, попал в серьезную передрягу. У самолета, перевозившего группу инструкторов и военных специалистов в Анголу, самопроизвольно открылась аппарель. Людей буквально высосало из разгерметизированного чрева транспортника, летевшего над океаном. С неимоверной высоты Борода вместе с другими рухнул в воды Атлантического океана.