Пепел
Шрифт:
— Что-то я не вижу, чтоб все в деревне были так счастливы, — усмехнулся я.
— Правда ваша, — улыбнулась женщина. — Да только чтоб действительно жизнь заново начать и настоящее счастье получить, нужно все пожечь, ничего не оставить. А кто ж согласится на такое?
Я задумался. Посидел некоторое время, потом полез в сундук и вытащил оттуда рубаху — мою старую, уже порядком заношенную и застиранную рубаху, которую когда-то без спроса надела Лан.
— На, — сказал я, подавая ее женщине. — Сожгите за меня.
— А вы болели что ли? — спросила она, послушно затыкая рубаху
— Болел, — вздохнул я. — И сейчас болею. Так что жгите, не жалейте. Пусть все сгорит. И память тоже.
Больше та женщина не приходила. Не оттого, что я ей надоел: просто снега начали таять, и добраться до моей избушки теперь можно было только вплавь по грязи. Я по-прежнему выходил на порог каждый вечер, оглядывая горы и с нетерпением дожидаясь, когда же закончится таяние снегов. Сугробы с каждым днем становились все мельче, из-под них стала проглядывать жухлая трава. Солнце щедро согревало землю, оплавляя снежные островки. К концу месяца сугробы растаяли, и я совсем уже было собрался предпринять попытку сходить за работой в ближайшую деревню, как природа снова надо мной подшутила: где-то в лесах, видно, тоже растаяли снега, мелкая речушка вышла из берегов и окружила мой дом водяным кольцом. К счастью, вода не добралась даже до огорода, так что мои волнения на этот счет оказались напрасными.
Пока я опасался, как бы вода не добралась до моего дома, весна, наконец-то взяла свое: буквально за пару дней все вокруг стремительно зазеленело, на деревьях полопались почки, и ветки будто бы подернулись зеленой дымкой. Я совершенно перестал бывать днем дома и бродил вокруг него часами, изучив каждый куст, каждую травинку и наблюдая, как постепенно пробуждается жизнь. Солнце с каждым днем становилось все горячее, и я не снимал меха лишь потому, что опасался, как бы меня не продуло опасным весенним сквозняком.
В тот день, когда весна решила, что ее дело сделано, и пора приглашать в гости лето, я вышел из дома, чтобы впервые за долгое время обновить тропу до леса: мне было интересно, как она выглядит без снега. Земля давно уже просохла, и я с удовольствием шел вперед, разглядывая цветущий ковер под ногами. Сапоги я снял, закинув их в короб за спиной, и ступал по прохладной траве босиком. Никаких камней здесь не было, а змеи по эту сторону гор не водились, так что опасаться я мог разве что пчел, деловито снующих от цветка к цветку. Зеленая дорога плавно утекала назад. Я словно был околдован ее течением и все шел и шел. Как в сказке.
Первая капля звонко щелкнула меня по макушке, вырвав из чарующего забытья. Вторая холодным шариком шлепнулась за ухо и скатилась за ворот. Я запрокинул голову: небо когда-то успели затянуть мрачные серые тучи. Ветер гнал их с востока, и в той стороне они были еще темнее. Надвигалась первая весенняя гроза.
Я оглянулся: мой дом давно уже скрылся из виду. Чертыхнувшись, я полез в короб за сапогами. Дождь тем временем набирал силу. К счастью, с тех пор, как мое колено стало болеть на любую сырую или просто слишком холодную погоду, я всегда носил с собой еще один плащ, и сейчас, надев его поверх мехового асдарского костюма и накинув тяжелый капюшон, почувствовал себя в безопасности.
Я уже
— Эй! — крикнул я, тут же срываясь с места. — А ну стой!
Я погнался за ним под все усиливающимся дождем. Дракон быстрыми прыжками двигался по лесу, не пытаясь взлететь. Не похоже было, что он ранен, хотя черт их разберет в такой серости.
— Стой! — крикнул я, стараясь переорать шум дождя и первые раскаты грома. — Стой, кому говорю! Ты ведь знаешь, где она, ты точно знаешь, где она, так покажи мне!
Дракон сверкнул на меня глазами, что-то прорычал и сделал еще один прыжок. Остановился, развернулся и еще раз раскрыл пасть, словно издеваясь. Все это время я не останавливался, хотя пробежал уже довольно много, и дышалось мне тяжело. К тому же колено снова заболело. Дождавшись, пока я догоню его, дракон ехидно развернулся, махнув хвостом перед моим носом и сделал еще пару прыжков.
— Куда ты, скотина? — возмутился я, прыгая по изрезанным оврагами холмам и цепляясь за ветки деревьев и кустов, чтобы не упасть, не соскользнуть в грязные глиняные ямы, на дне которых уже бурлили водяные потоки. — Я все равно не отстану, слышишь? Я знаю, ты давно за мной наблюдаешь.
Дракон прорычал что-то — очень странно, рывками, будто ржал надо мной. Я обозлился.
— Знаешь, ты кто? — пыхтел я, прыгая с кочки на кочку. — Думаешь, ты небесный посланник, чудесный сказочный дракон? Не-е-ет, ты не дракон. Ты стервятник, потому что прилетаешь посмеяться над чужим горем!
Дракон вдруг остановился, развернулся, припал к земле, как кошка, а потом прыгнул в мою сторону. Я едва успел присесть, и удар когтистой лапы пришелся вскользь. При этом я поскользнулся на мокрой траве и, даже не успев вскрикнуть, скатился вниз, в глубокий овраг, на дне которого бурлила грязь. Ее поток уже доходил мне до колен: гроза бушевала во всю мощь, и вода с неба лилась ведрами.
Я оглянулся в поисках каких-нибудь веток или корней, за которые можно было бы уцепиться. Выбрал одну сосну попрочнее, ухватился, подтянулся и стал карабкаться наверх. Я почти выбрался, когда белесая морда с просвечивающим скелетом клацнула зубами в паре волосков от моей руки. От неожиданности я разжал пальцы и снова полетел вниз. Дракон подошел к краю и опустил морду, разглядывая меня.
— Пошел прочь! — крикнул я. — Если не хочешь говорить, где она, пойди прочь! Я не хочу тебя видеть!
И я стал кидать в него комьями глины. Дракон с легкостью уворачивался, время от времени отбивая комья лапами. Когда я понял, что попасть в него не удастся, то плюнул на это дело, и снова стал карабкаться наверх. Но стоило мне добраться до края, как дракон снова клацнул пастью. Но я уже знал, что он только пугает меня. Смело уцепившись за ствол юной осины, я попытался подтянуться. И тут эта тварь закричала, обдав меня жарким воздухом из зубастой пасти, и одним ударом лапы отправила вниз.
— Да ты специально это делаешь, — понял я. — Ты меня сюда заманил! Зачем?