Пепельное небо
Шрифт:
Иногда Ингершип присылает приказ сыграть в Игру — выпустить одного из рекрутов, словно он потерялся, чтобы Эль Капитан мог поохотиться на него. Эль Капитан говорит себе, что это милосердие. Зачем заставлять их страдать в паддоке, словно они скот? Лучше покончить с этим. Он хотел бы, чтобы именно так и было. Игра напоминает Эль Капитану, как в детстве он охотился на белок. Но он всегда помнит, что теперь все не похоже на прошлое. Последний приказ об Игре поступал довольно давно, и Эль Капитан надеется, что Ингершип забыл об этом и больше не станет приказывать. В последнее время Ингершип стал непредсказуем. Например, вчера он внезапно организовал свою собственную команду для Веселья, чтобы напасть на кого-нибудь без предупреждения.
Эль Капитан проходит
— Тебе повезло, Хельмут, а то бы и ты сидел там.
— Ты сидел там.
— Замолчи.
— Замолчи.
Он не понимает ажиотажа Ингершипа вокруг этой Прессии Белз. Как только ее поймают, Ингершип хочет произвести ее в офицеры. Он хочет, чтобы Эль Капитан нашел для нее срочное задание, которое при этом привело бы ее в загон. Эль Капитан не понимает, что это значит, и не знает, на какую информацию он может рассчитывать. Имеет ли он право знать, что он всего лишь бюрократ среднего уровня? Имеет ли он право знать, что эта стихийная милиция — пять тысяч на каждом из трех объектов и еще три тысячи без образования — никогда не сможет покорить Купол, вне зависимости от количества служащих и силы? Купол слишком хорошо вооружен и недостижим.
Знает ли Ингершип, что Эль Капитан утратил запал? Он уже давно оставил мечту открыть когда-нибудь огонь по своим чистеньким «братьям и сестрам». Он просто выживает, как делал всю свою жизнь с момента смерти матери. Заботится о брате с девяти лет — они живут в крепости, которую Эль Капитан построил в лесу около их дома. Зарабатывает деньги всеми возможными способами, запасаясь оружием и боеприпасами — начав с тех, что оставил его отец.
— Помнишь наши пушки? — спрашивает он Хельмута, удаляясь в лес от огней штаба. Иногда на него накатывает ностальгия по их арсеналу.
— Пушки.
До Взрыва в лесу обитало много выживших. Один их сосед, побывавший в паре войн старик, научил Эль Капитана, как правильно прятать пушки и боеприпасы. Эль Капитан выполнял все, что Старик Зандер велел ему делать. Он купил сорок пластиковых шестидюймовых пвх-трубок и немного растворителя. С Хельмутом они разобрали винтовки. В тот день шел снег, Эль Капитан помнил, как снежная крупа билась в окна. Два брата разбирали винчестеры и опускали их части в масло, из-за которого руки и элементы оружия приобретали восковой блеск. Хельмут резал на куски мешки из алюминия и заворачивал в них стволы, ложи, спусковые крючки, магазины, прицелы, несколько тысяч патронов калибра 5,7 миллиметров. Все это он пересыпал поглотителем влаги в гранулах. Использовать эти пакетики влагопоглотителя было идеей Эль Капитана — он видел их в коробках маминых туфель. Они заплавили утюгом края пакетов. С помощью пылесоса выкачали воздух из вакуумных мешков. Они упаковали также шесть маленьких банок с 1,1,1-трихлорэтаном, чтобы позже смазать оружие, плюс чистящие поршни, тряпки, анти-ржавчину Хоппа, оружейное масло, смазки и руководство пользователя. Потом они все накрепко замотали скотчем и заложили в трубки, закрыв их с концов.
— Мы должны написать на них наши инициалы, — сказал Хельмут.
— Ты думаешь?
Так они и сделали. Эль Капитан знал, что они могут умереть раньше, чем выкопают свой арсенал, но если кто-то найдет его, то в каком-то смысле они не будут безымянными. Толстым маркером Хельмут написал буквы Х.Э.К. — Хельмут Элмор Кролл. Эль Капитан решил похоронить свое настоящее имя навсегда, оставив себе только прозвище, данное ему матерью. «Эль Капитан, ты за главного, пока я не вернусь», — сказала она, прежде чем уйти навсегда. Поэтому он написал на трубке просто Э.К.К.
Старик Зандер дал им странную лопату, которая копала ямы вертикально вниз — с ее помощью они вырыли тайник рядом со срубленным дубом. Они воткнули трубы строго вертикально, так что их было бы трудно обнаружить металлоискателем. Эль Капитан нарисовал карту и, по совету Зандера, пометил места числами на случай, если ландшафт будет изменен. Эль Капитан думал, что старый Зандер выжил из ума, но все-таки следовал его указаниям. После Взрыва он старика никогда больше не видел, да и не искал.
После Взрыва Эль Капитан думал, что Хельмут может умереть у него на спине, да и сам он чувствовал себя отвратительно. Его тело было в крови, ожогах и волдырях. Но, несмотря на это, он вернулся к тайнику около их дома, восстановив маршрут по памяти — карта не сохранилась. Он откопал арсенал осколком совка, а его брат умирал у него спине. Когда он нашел пушки, он хотел застрелить Хельмута, а потом и себя. Но он чувствовал, как сквозь его собственные ребра бьется сердце его брата. И это не дало ему спустить курок.
Пушки, вот как они выжили. Вначале ему приходилось стрелять, чтобы спастись, но главное их применение было другим. Он использовал оружие, чтобы занять хорошее место в УСР. Это было уже после того, как Управление по спасению и розыску стало Управлением Священной Революции, и они начали искать запальчивых рекрутов, которым нечего было терять. К тому же присоединение к УСР означало, что им с Хельмутом не грозит остаться голодными.
Лес здесь все еще выглядит выжженным, старые деревья повалены и обуглены. Но многие деревья выстояли, лишившись своих ветвей. Сучья других согнуты силой взрыва. У некоторых верхушки опущены к земле, словно они пытались удержаться. Но подлесок уже начал прорастать, размеренно сражаясь за доступ к солнцу, скрытому завесой пыли. Сквозь корни деревьев поднимаются похожие на щетину ростки новых кустов, к которым Эль Капитан не может привыкнуть. Их ягоды ядовиты, а чахлые листья похожи на чешуйки. Однажды он нашел низкий куст, пробивающийся из-под разрушенного клена; его листья были покрыты мягким мехом. Не пушком, а именно мехом.
Он переходит от ловушки к ловушке, продвигаясь все глубже в лес. Все они обокрадены. Ни следа крови. Однако остались кожа и сломанные кости, из которых высосали мозг. Что за чушь! Эль Капитан больше сбит с толку, нежели рассержен. Он не может представить существо, которое работало бы столь чисто. Он находится на грани. Примерно за двадцать футов до последней ловушки он вдруг слышит что-то — низкий, басистый гул. Он останавливается.
— Ты слышишь? — спрашивает он брата, но это то же самое, что говорить с самим собой.
Гул становится более мягким, словно удаляется от него на максимальной скорости. Мотор? Нет, слишком чистый звук. Он удаляется очень быстро.
Эль Капитан подходит к своей последней ловушке и видит какую-то дикую куропатку — мертвую, толстую, чисто ощипанную. Но она не в ловушке. Она лежит рядом со сработавшим капканом. Она мертва, но на ней нет никаких следов — как будто фермер свернул ей шею четким движением. Она лежит как подарок, оставленный кем-то для Эль Капитана. Он тычет ее палочкой. Упругая. Поднимает — под ее тушкой, словно в шутку, уложены три коричневых яйца, одно из которых в крапинку.
Он поднимает крапчатое яйцо и катает его в ладони. Кто-то как будто хочет обратиться к нему каким-нибудь способом. Когда он последний раз держал в ладони яйцо? Наверное, еще до Взрыва, когда мама была дома. Она покупала яйца в пенопластовых коробках. Куропатка с яйцами выглядит как загадочное чудо, и он вспоминает, как вытаскивал трубку из земли — словно вытягиваешь длинную белую кость — и как на его руках осталась мягкая почва. Он нашел кусок старой ножовки. Стер с нее грязь и отпилил колпаки. Все выскользнуло наружу, как они и планировали. Лишь одно было не так — его брат был сплавлен с его спиной. Хельмут не должен был умереть, нет. Это была тяжесть, которую он был готов таскать вечно. Но иногда он вспоминал звук выскальзывающего из трубки оружия, тяжесть алюминиевых пакетов, тяжелые щелчки, пока он одну за другой собирал винтовки, и он любил Хельмута так же сильно, как и ненавидел его. Он всегда считал, что не смог бы все этого сделать без него. Вес брата сделал его сильным.