Пепельный Цветок
Шрифт:
Пёс не понял, за что, и почему с ним не играют в догонялки, опустился на траву и стал пастью ловить пролетающую муху. Рядом с ним раздался скрип, и проход в гробницу снова закрылся, две части фонтана соединились в одно целое.
Постепенно всё раскладывалось по полочкам в его голове.
«Граф предал свои земли и своих людей, убежав накануне битвы из замка, прихватив с собой всё ценное. Остаётся только вопрос – зачем? Подкупили? Узнал о битве и, пока никто не прознал, как трус, решил убраться? Ладно, с этим потом. Зачем понадобилось убирать почти всю стражу? И что с аванпостом с дозорными? Всё сделано для лёгкой осады. Точно – он и стену велел не
Викториан вспомнил внешность Вэлькири и ненадолго забыл обо всём другом. Тут он наткнулся на девушку лет девятнадцати и чуть было не сшиб её.
Она была высокая и как две капли воды похожа на того юношу из сна, который спрашивал, что делать с главными воротами.
«Неужели во сне я видел её, а не парня?» – подумал капитан.
– Простите, сэр Викториан! – девушка сделала низкий реверанс и ждала приглашения вернуться в обычное состояние, тем самым демонстрируя правила этикета.
– Это вы меня простите, юная мадемуазель! – он слегка поклонился.
Девушка спешно пошла дальше.
– Постойте! Покорнейше прошу вас ответить на один вопрос! – остановил её капитан.
Она напряглась, так как не привыкла разговаривать с мужчинами, а тем более с капитаном стражи, но ответила:
– Я вас слушаю! – и фальшиво улыбнулась.
– Видите ли, вот какое дело. Не знаю, как спросить. Вы не увлекаетесь оружием? Или, может быть, вы бы хотели записаться в стражники?
– А почему вы спрашиваете? Нет, ничем подобным я не увлекаюсь. Мне больше по душе стихи, поэзия и музыка. А все эти железяки мне чужды! – поморщила носик девушка.
– Жаль! – поклонился капитан. – Ну, не смею больше вас задерживать!
«Если во сне я видел её, значит, осада уже сегодня. А это значит, мы проиграем…»
Он хотел было уйти, как вдруг девушка жестом остановила его и сказала:
– Мой брат-близнец грезит о том, чтобы вступить в стражу замка, и с детства любит все эти железяки. Но его сейчас нет в городе. Он прибудет с папенькой только завтра утром! – сказав это, девушка убежала так быстро, как только могла. Видимо, её совсем смутил разговор с взрослым мужчиной.
«Вот так уже лучше! Значит, осада будет завтра на закате! У нас есть немного времени. Можно ещё успеть послать гонца к нашим союзникам в Эллентийский лес. Их длинные луки нам бы очень пригодились. Кстати, к нам же должен прибыть сегодня их посол! Может, это знак? Надо найти его и попросить о помощи! Вот только во сне они не успели прийти на помощь. Надеюсь, ход времени сменился, и теперь всё пойдёт иначе. Увидим…» – рассуждая так, Викториан дошёл до казармы.
Около казармы стояли два солдата. Увидев капитана, они молча переглянулись и как-то напряглись. Тут капитан вспомнил о том, что разведка во сне подвела. Дозорные не сообщили о наступающем войске, хотя он точно помнит, как на горизонте видел их силуэты сидящими у костра. А значит, нужно либо сменить караульных, либо как минимум проверить, что у них всё в порядке. С этими мыслями он остановился и, развернувшись, пошёл в сторону конюшен. Солдаты глубоко выдохнули, и один едва слышно произнёс:
– Кажется, пронесло.
Дойдя до конюшен, он окликнул знакомого молодого солдата:
– Возьми самую быструю лошадь и скачи что есть сил на наш аванпост на севере, что у подножия гор. Проверь, что с дозорными всё в порядке, и если так, изобрази, будто забыл приказ, и скачи быстрее ветра обратно. Найди меня, и в случае, если они живы, просто доложи об этом. Если же они мертвы, подай мне тайный знак, отдав вот это. – Викториан снял с шеи медальон.
Овальной формы кулон с объёмной гравировкой – меч, оплетённый цветами роз. Он открывался, и внутри был портрет мамы Викториана. Когда он был ещё мальчишкой, мама подарила ему этот медальон и сказала:
– Он перешёл мне в наследство от моей бабушки. Он открывается, и туда можно вложить рисунок или портрет того, кто будет тебе дорог. К сожалению, портрет твоей бабушки сильно истрепался за эти годы, и когда я достала его, чтобы почистить, он рассыпался у меня в руках, так что теперь медальон пуст.
Когда мама умерла, он заказал у художника её небольшой портрет, чтобы вложить его в кулон. Вторая створка оставалась пустой, и каждый раз, открывая его, он мечтал, что скоро там будет портрет его возлюбленной. Это был его тайный талисман на счастье.
– Никому не рассказывай об этом знаке. Для всех будет выглядеть, будто ты просто вернул мне мою вещь. А я пойму, что их нет в живых.
Про себя он подумал:
«Даже не знаю, какой вариант лучше. Найдя их мёртвыми, мы заменим и усилим дозор. Дозорные вовремя подадут сигнал о наступающих, разведя костёр на сигнальной башне. А если они будут живыми, выходит, что они предатели? Есть ещё и третий вариант: они не предатели, но их убьют позже. Будем действовать по обстоятельствам».
– Ну, и надеюсь, ты его не потеряешь! Он дорог мне как память. – Викториан указал на амулет, который солдат убирал в свою сумку.
Вернувшись к казармам, он вошёл внутрь и увидел, как на круглом столе, стоящем прямо по центру, в окружении пьяных орущих солдат танцует полуголая девица. Из одежды на ней осталось лишь нижнее бельё да пара украшений. Остальное валялось на столе и под ним. Дама была изрядно подвыпившая и явно не из этих мест. Острые уши, светлая кожа, горящие фиалковые глаза и длинные распущенные русые волосы почти до поясницы. Тело было в хорошей, подтянутой форме, с осиной талией и шикарным бюстом. Ниже талии тоже было чем покрутить, и она очень элегантно этим пользовалась.
Заметив, как вошёл капитан, она немного сбавила темп, но крики солдат вновь раззадорили её и она, ловко сняв свой шёлковый корсет, бросила его прямо в лицо капитану. Одной рукой она прикрыла свою грудь, а другой подняла со стола кружку с элем. Выпив залпом под восторженные крики толпы, она двинулась по столу навстречу Викториану. Толпа радостно визжала и свистела. Несколько солдат заметили вошедшего капитана и медленно поползли по стенке в соседнюю комнату, сделав вид, что это безобразие их не касается. По периметру комнаты стояли бочонки с пивом, элем и медовухой. На столах лежала закуска. Кто-то явно очень организованно подошёл к подготовке этого веселья, и Викториан уже догадывался, чьих рук это грязное дело. Всего в этом дебоше участвовало порядка двадцати солдат. Он медленно подошёл к столу, на котором под аплодисменты танцевала эльфийка лёгкого поведения. Подал ей руку, чтобы помочь спуститься, и крикнул: