Пеппи Длинныйчулок (сборник). Художник А. Джаникян

Линдгрен Астрид

Пеппи осторожно взяла жука и отнесла его на травку, чтобы никто его случайно не раздавил.

– Моя дорогая, милая кукарямба, – сказала она с нежностью, – я знала, что рано или поздно я тебя найду. Меня удивляет совсем другое: где мы только ни искали кукарямбу, а она, оказывается, была всё время здесь, в моём садике.

Как Пеппи изобретает новый вид спорта

Летние

каникулы длинные, и это замечательно. Но всё же настал день, когда и они кончились, и Томми с Анникой вновь пошли в школу. Пеппи по-прежнему говорила, что она достаточно учёная и без школы, и уверяла, что ноги её не будет в классе до тех пор, пока она не убедится, что не может больше жить, не зная, как прочитать слова «морская болезнь».

– Но ведь у меня никогда не будет морской болезни, поэтому мне нечего беспокоиться, что я не могу прочитать этих слов. А если мне всё же когда-нибудь придётся захворать морской болезнью, то в тот момент я вряд ли захочу читать.

– Да, у тебя никогда не будет морской болезни, – сказал Томми.

И он был прав. Пеппи много плавала по морям со своим папой-капитаном до того, как он стал негритянским королём, и ни разу не страдала морской болезнью.

Иногда Пеппи скакала на своей лошади в город, ждала Томми и Аннику возле школы и привозила их назад верхом. Томми и Анника всегда были этому рады, они так любили верховую езду, и вообще не часто случается, чтобы дети возвращались из школы верхом на лошади!

– Послушай, Пеппи, ты обязательно должна сегодня вечером заехать за нами, – сказал как-то раз Томми, когда они с Анникой прибежали домой обедать во время большой перемены.

– Да, обязательно прискочи в школу, – сказала Анника, – потому что сегодня фрёкен Розенблюм будет раздавать подарки всем послушным и примерным детям.

Фрёкен Розенблюм – богатая старая дама – была очень скупая старуха, но всё же раз в полугодие она приходила в школу и раздавала подарки ученикам. Но не всем детям, нет, боже упаси! Только самым послушным и прилежным. Чтобы фрёкен Розенблюм могла решить, кто из детей действительно самый послушный и прилежный, она устраивала перед раздачей подарков настоящий экзамен. Поэтому все дети в этом городе жили в постоянном страхе перед фрёкен Розенблюм. Всякий раз, когда им дома надо было учить уроки, а им хотелось заняться чем-нибудь другим, более весёлым и интересным, их мамы или папы обязательно говорили:

– Не забывай о фрёкен Розенблюм!

И в самом деле, было очень стыдно прийти домой к родителям и младшим братьям и сёстрам в тот день, когда фрёкен Розенблюм устраивала раздачу подарков, с пустыми руками, – ведь другие-то приносили домой кулёчки с конфетами и тёплые фуфайки. Да, именно тёплые фуфайки! Потому что фрёкен Розенблюм раздавала бедным детям и одежду. Но даже самый нуждающийся мальчишка ничего не получит, если не ответит фрёкен Розенблюм, сколько, например, сантиметров в километре. Нет, не было ничего удивительного в том, что все дети в городке жили в постоянном страхе перед этой старой дамой. Боялись они, впрочем, не только её, но и её знаменитого супа! Дело

в том, что фрёкен Розенблюм взвешивала всех ребят и измеряла их рост, чтобы обнаружить самых худых и хилых, тех, кого дома не кормили досыта. Всех этих детей фрёкен Розенблюм заставляла каждый день ходить к ней домой и съедать там полную тарелку супа. Может быть, это было бы и неплохо, если бы в супе не было бы так много какой-то противной крупы, проглотить которую было просто невозможно.

Итак, настал тот великий день, когда фрёкен Розенблюм посещала школу. Занятия окончились по этому случаю раньше обычного, и все дети собрались на школьном дворе. Посреди двора поставили большой стол, и за этим столом торжественно восседала фрёкен Розенблюм. По бокам сидели два секретаря, которых ей дали в помощь, они записывали всё, что касалось детей: сколько весят, как они отвечают на вопросы, нуждаются ли они в одежде, как они себя ведут в школе, есть ли у них братья и сёстры, которым тоже нужны платья, ну и всё остальное, что фрёкен Розенблюм хотела знать. На столе перед ней стояла шкатулка с деньгами и целая куча кулёчков с карамельками, а с другой стороны – груда фуфаек, чулок и штанов.

– Дети, постройтесь в шеренги! – крикнула фрёкен Розенблюм. – В первой шеренге станут те, у кого нет братьев и сестёр; во второй – те, у кого в семье не больше трёх детей; в третьей – те, у кого больше трёх.

Фрёкен Розенблюм превыше всего ценила порядок, а ведь это было только справедливо, чтобы те, у кого дома есть малыши, получили бы большой кулёк конфет.

И вот начался опрос. Ой, до чего же дрожали дети! Те, кто не мог ответить на заданные вопросы, должны были становиться в отдельную шеренгу, на виду у всех, – чтобы им было стыдно, а потом их отправляли домой без конфет, и они приходили к своим маленьким братьям и сёстрам с пустыми руками.

Томми и Анника учились хорошо, и всё же бант Анники трясся, потому что девочка дрожала от волнения, а Томми, который стоял за ней, тем больше бледнел, чем ближе подходил к фрёкен Розенблюм. И вот как раз в тот момент, когда настала его очередь отвечать на вопросы, в шеренге детей «без братьев и сестёр» возник какой-то беспорядок. Кто-то протискивался вперёд, расталкивая ребят. Конечно, это была Пеппи. Она отстранила тех, кто стоял уже у стола, и обратилась к фрёкен Розенблюм:

– Извините, но я немного опоздала. Куда мне встать? У нас в семье четырнадцать детей, причём тринадцать мальчишек с дурными наклонностями.

Фрёкен Розенблюм неодобрительно взглянула на девочку.

– Стой, где стоишь, – ответила она, – но я боюсь, что вскоре тебе придётся перейти к тем ребятам, которым должно быть стыдно.

Секретари записали имя Пеппи, потом её взвесили, чтобы выяснить, не нуждается ли она в супе. Но оказалось, что у неё на два кило больше нормы.

– Супа ты не получишь, – строго сказала ей фрёкен Розенблюм.

– Везёт же иногда! – воскликнула Пеппи. – Теперь бы ещё как-нибудь справиться с лифчиками и фуфайками, тогда всё будет в порядке.

Фрёкен Розенблюм не стала её слушать. Она листала букварь, выискивая слова потруднее, чтобы Пеппи сказала, как они пишутся.

– Послушай-ка, деточка, – сказала она наконец, – скажи мне, пожалуйста, как пишется «морская болезнь»?