Перцептрон
Шрифт:
В землях Ларимара восстановился мир, но трус, впустив в себя грешный страх, открыл путь чёрным эмоциям захватить свою душу, как гусеница рано или поздно съест весь лист, на который заползла. Тиань это почувствовала и перестала пускать в свою спальню мужа. Вместо него сердце святой обратилось к иному любимому, и эта любовь была светла и истинна. Она полюбила единственного воина из гарнизона замка, который стоял прямо во время осады и улыбался своей лучезарной улыбкой, а глаза его оставались широко открыты и без страха храбро взирали на многотысячное войско врагов. На единственного воина, который ни разу за свою жизнь не вскрикнул от боли, хотя каждый день он тренировал рыцарей Ларимара, стойко снося пять тысяч ударов каждый день,
Поражённый духовной слепотой трус Ларимар вообразил, ошибаясь, что Тиань обезумела, и так ей и сказал подлыми намёками, но святая честно и прямо ответила, что, даже если её новый муж сделан из дерева и соломы, а не мяса и костей, душа у пугала этого светлее любой звезды, терпение почти соизмеримо с великодушием самой Богини, и, к тому же, пугало бы никогда не опозорило свой род, соглашаясь склонить голову перед врагом и сдаться в плен. Ларимар взбесился, начал кричать и махать руками, как слюнявый младенец, но Тиань лишь снисходительно улыбнулась и ушла в свою комнату, в компанию родимого существа.
Ларимар окончательно отпал от Богини и предался злу и разрушению. «Раз теперь пугало — твой муж», он цедил, глотая кровь от прокушенного языка, «то жена должна быть при муже, а муж — на своём посту!» Ларимар приказал привязать Тиань к пугалу, не поить и не кормить. Рыцари исполнили приказ, но не из страха перед ничтожным лордом, а по долгу присяги. И при этом их сердца стонали от жалости к мученице. Она висела, распятая на пугале, пять дней, и любое существо не из ангельского рода уже умерло бы от истощения, но Тиань продолжала гордо петь священные оры, молитвы Богине, и проповедовала стойкость духа.
На пятый день начальник гарнизона уговорил господина Ларимара освободить Тиань. И то, Ларимар делал это лишь из надежды, что Тиань якобы «одумалась» и оставила то, что Ларимар считал блажью. Тиань отвязали от пугала и привели в обеденный зал, накрытый скоромными яствами, от которых лишь разжиреешь или напьёшься, и с неискренними слезами и показным мазохизмом обещал Тиань своё бесполезное прощение, если она простит и его слабость, оставит своего богиней начертанного возлюбленного и вернётся на осквернённое ложе лорда. Тиань же не была предательницей, в отличии от Ларимара, предавшего Богиню и веру в то, что слуги Богини никогда не проигрывают, а, даже умерев в бою, выигрывают в нём жизнь вечную, когда души противников Богини после смерти уничтожаются. Тиань ответила, что, как и Светлейшая Богиня, она не прощает предательство и не предаёт тех, кто остаётся верным воином, поэтому продолжит жить с пугалом, а рыцарям предложила назначить лучшего из своего гарнизона бойца, деревянного тренера, новым лордом замка и земель вокруг, ведь присяга предателю не может быть действительна, а пугало никогда не предаст, не сдастся и не бросит своих подданных в трудный час!
Ларимар взревел мерзким фальцетом и, закашлявшись, хрипло приказал рыцарям вернуть Тиань в объятия её мужа, а их обоих — на целомудренное брачное ложе. Мало того, он повелел продолжить тренировки в её спальне, даже учитывая, что к пугалу была привязана дочь Эннары, и не сдерживать силу ударов! Рыцарям пришлось подчиниться, ведь они не знали на тот момент, что Богиня уже сняла с Ларимара своё помазание и право властвовать. Рыцари ударили Тиань копьями и били её вплоть до потери сознания. Некоторые вруны скажут вам, что там Тиань и погибла от побоев, но на самом деле волей Богини произошло чудо: древесина пугала начала набухать, основание пускать корни, перекладина распустила зелёные ветви, а навершие — пышную крону. Пугало слилось со Святой Тиань и создало это самое дерево, которое сейчас над нами.
Рыцари бросили оружие, пали на колени, возвели глаза к небу, открывшемуся через пробитый святым древом потолок, и раскаялись в своём грехе. Ларимар был предан позорной казни и сброшен гнить в подвал, а рыцари долго плакали, скорбя по герою и увлажняя блаженные корни Святой Тиань, но потом вернули самообладание. И поклялись на благословенной коре, что исправят свои грехи тем единственным, чем их можно исправить — верной, преданной службой настоящим своим госпожам — Святой Тиань и Светлейшей Богине. И не только они, рыцари, возьмут на себя этот долг — этого не достаточно, чтобы Богиня справедливая простила грешника. Они поклялись за всех своих нынешних и будущих родичей, всех потомков до пресечения рода, что служба их будет неукоснительной и безупречной. Мы, Слуги Святой Тиань — потомки тех рыцарей, и гордимся этим!
* * *
Вилмир скривил морду в недовольстве, за такой рассказ он бы ни кубита не заплатил. Не то что сине-белый не верил в чудеса и божественные вмешательства — он просто не находил выслушанные сведения полезными.
— Что ж, спасибо вам за информацию, — благодушно улыбнулась энн’ниррка для начала и полезла в карманы своей мантии, чтобы отсчитать деньги за рассказ.
Однако когда лидер банды протянул свою руку за долей, Нара неожиданно схватила того за запястье и ударом ножа приковала его ладонь к столу. Это было то самое оружие, которое обронил бандит. Вилмир подскочил, с лёгким шоком глядя на разбушевавшуюся на соратницу. Сыч дёрнулся и вскрикнул, сделав себе же больнее, остальная банда глядела на Нару с неожиданным уважением.
— Однако у вас есть кое-что поинтереснее, — неожиданно взгляд Нары стал угрожающим, и она встала из-за стола, приблизив свою морду к пленнику, — нож. Думали, я не узнаю, что на нём гравировка моего народа, энн’нирров, а сам он сделан из звёздного металла? Это старый образец оружия моей расы, но не суть важно. Откуда он у вас? И лучше вам ответить сейчас, если вы не хотите, чтобы я сделала вам ещё больнее.
— Чёрт! Ну ты и поехавшая! — поморщился лидер, но Нара крепко держала рукоять ножа, не отпуская ладони предводителя, так что тот тяжело вздохнул: — Он из арсенала этой крепости. В нём есть редкие образцы… но этот на вид был как обычный нож.
— А что ещё там есть? Может, и старая электроника завалялась? — продолжала допрос лазурная, кивая Вилмиру. Тот достал свой инструмент и показал его бандитам.
— Были такие, — кивнул поспешно лидер, закусывая нижнюю губу от боли, — можем вас пустить к нашему технику. Но только с ним будьте повежливее. У него хорошая охрана.
Нара хмыкнула и медленно вытащила нож из ладони лидера, вытерев его об салфетку — единственную вещь, которая до этих пор была чистой в этой рыгаловке.
— Вот видишь. Сказать что-то полезное оказалось не так уж и трудно. А нож я, пожалуй, оставлю себе. Артефакты нирров должны принадлежать только тем, для кого их создали, — ответила лазурная бандиту и махнула головой, мол «на выход».
— Ладно. Ждите нас снаружи, — буркнул себе под нос бандит, держась за раненую ладонь. Остальные, оценив, что силы слишком неравны, поспешили отступить тоже. А Нара сложила лапы на груди, самодовольно улыбнувшись.
— От Даггонат-то! А ты мне нравишься. Хочу жениться на такой, — отреагировал на произошедшее Альд. Вилмир выпростал из белого халата необычный кулон: в небольшую стеклянную колбу, заполненную тёмным веществом со светлыми искорками, парил маленький росток, проросший из семечка: