Перебежчик
Шрифт:
– Что происходит?
– потребовал ответа Фалконер.
Свинерд скрючился у входа в палатку, пытаясь прислушаться.
– Что происходит?
– воззвал к сыну Фалконер.
– Скажи мне, Адам!
Адам с болезненно-бледным лицом лишь покачал головой.
– Пожалуйста, отец.
Но Вашингтон Фалконер еще не был готов принять поражение. Он снова положил руку на рукоятку револьвера и взглянул на Старбака.
– С меня хватит, - сказал он.
– Я не собираюсь стоять здесь, пока ты опять превратишь нашу жизнь в бедствие, так что просто убирайся к чёрту. Сейчас же!
– Генерал?
– произнес Старбак так мягко и уважительно, что Вашингтон Фалконер моментально отступил.
– Что такое?
– подозрительно поинтересовался он.
Старбак одарил своего противника слабой улыбкой.
– Всё, чего я прошу, это лишь разрешения присоединиться к Легиону. Ничего больше, сэр, это всё, что мне нужно.
– Я вызываю военную полицию, - без всякого выражения буркнул генерал Фалконер, повернувшись в сторону выхода.
– Для кого?
– спросил Старбак со стальными нотками в голосе, которых не мог не заметить Вашингтон Фалконер.
– Если я не поговорю сейчас с Адамом, - безжалостно продолжал Старбак, - обещаю, что фамилия Фалконеров войдет в историю Виргинии наряду с Бенедиктом Арнольдом [30] . Я макну вашу семью так глубоко в грязь, что в вашу постель даже свиньи не лягут. Я уничтожу ваше имя, генерал, и весь народ будет плевать на его останки.
– Нат!
– взмолился Адам.
– Фалконер и Арнольд, - Старбак наконец-то послал угрозу в самую цель и, назвав имя предателя, ощутил экстаз игрока, то самое чувство, которое охватило его, когда он обошел янки с фланга на Бэллс-Блафф.
30
Бенедикт Арнольд (14 января 1741, Норидж, Коннектикут - 14 июня 1801, Лондон) - генерал-майор, участник войны за независимость США, прославился в боях на стороне американских повстанцев, но позже перешёл на сторону Великобритании. В США Бенедикт Арнольд - противоречивая фигура; рассматривается одновременно как герой, который спас США от уничтожения, и как предатель, продавший свою страну за деньги.
Он пришел сюда один, вооруженный лишь бесполезным клочком бумаги, и победил генерала в окружении его бригады. Старбак мог бы высокомерно расхохотаться от этого успеха. Он был солдатом, разговаривающим с могущественным врагом, и он побеждал.
– Пойдем поговорим, - сказал Старбаку Адам, развернувшись к выходу из шатра.
– Адам?
– окликнул его отец.
– Потом, отец, потом. Сначала мы с Натом должны поговорить!
– произнес Адам, выходя на солнечный свет.
Старбак улыбнулся.
– Приятно снова быть в рядах Легиона, генерал.
На секунду Старбак подумал, что Вашингтон Фалконер собирается расстегнуть кобуру и вытащить револьвер, но потом тот повернулся и неровной походкой вышел из палатки.
Старбак последовал за ним. Генерал и Свинерд удалялись, а с ними рассеялась и кучка любопытных, собравшихся подслушать разговор внутри шатра. Адам схватил Старбака за руку.
– Пошли, - сказал он.
– Ты не хочешь разговаривать здесь?
– Мы прогуляемся, - настаивал Адам, потащив Старбака через кружок озадаченных и молчаливых офицеров.
Они пересекли поле и взобрались на вершину лесистого холма, где росли церцисы и грабы. Церцисы были в цвету и покрыты великолепным розовым облаком. Адам остановился у поваленного дерева и повернулся, чтобы взглянуть поверх лагеря на далекий город.
– И что тебе известно?
– спросил он Старбака.
– Думаю, практически всё, - ответил тот. Он закурил сигару и сел на поваленное дерево, наблюдая за далеким следом от паровозного дыма. Он решил, что поезд везет раненых в Ричмонд, новые тела для палат госпиталя на холме Чимборасо или покрытых цветами могил на кладбище Голливуд.
– Понимаешь, я хочу, чтобы война закончилась, - нарушил тишину Адам.
– Я ошибался, Нат, всё время ошибался. Мне не следовало надевать военную форму, никогда. Это была моя ошибка, - он был растерян, чувствовал себя неуверенно и нервничал из-за молчания Старбака.
– Я не верю в войну, - с вызовом продолжал Адам.
– Я считаю ее грехом.
– Но не грехом, в котором одинаково повинны обе стороны?
– Нет, - ответил Адам.
– Север морально прав. А мы неправы. Разве ты этого не видишь? Уверен, что ты это понимаешь.
Вместо ответа Старбак вытащил из кармана промасленный пакет и развернул его. Пока он возился с плотно стянутой вощёной хлопчатобумажной тканью, он рассказал Адаму, что одно из его писем перехватили при аресте Уэбстера, и как власти подозревали, что автором письма является Старбак, и как после того, как он вытерпел жестокие пытки, его послали через линию фронта, чтобы загнать в мышеловку настоящего предателя.
– Меня послал один очень страшный человек из Ричмонда, Адам. Он хотел выяснить, кто написал это письмо, но я-то знал, что это ты. Или догадался, - Старбак вытащил плотно сложенный листок бумаги из промасленного пакета.
– Я должен был отнести это обратно в Ричмонд. Это то доказательство, которое им необходимо. В нем тебя называют шпионом.
В письме не содержалось ничего подобного, это был просто список вопросов, который состряпали Пинкертон с Макклеланом до того, как генерал слёг с лихорадкой Чикахомини, но внизу письма имелся круглый чернильный оттиск штампа, гласивший: "Запечатано по приказу главы Секретной службы Потомакской армии", - Старбак позволил Адаму разглядеть печать, прежде чем сложил письмо в аккуратный квадратик.
Адам был слишком напуган наглым утверждением Старбака, что бумага содержала доказательство его вины. Он заметил печать и тщательные меры предосторожности, предпринятые, чтобы защитить письмо от влаги, и всё это послужило для него достаточным доказательством.
Он и понятия не имел, что всё это было блефом, что бумага никак не могла бы его обвинить, а тот страшный человек из Ричмонда, которого упомянул Старбак, лежал с белым лицом в гробу. Старбак, по правде говоря, имел на руках дрянные карты, но Адам чувствовал себя слишком виновным, чтобы раскусить блеф своего друга.