Перед бурей
Шрифт:
— За лечение.
Мальчишка собрался прыгать с повозки, едва не покатился кубарем:
— Как?!.
– обернулся к раненому, ожидая, что тот признается в шутке. — У вас разве нужно платить за лечение?
— А у вас не нужно? — спросил Длинный. Гарий замотал головой и поспешил к другим раненым. Пока не завернул за фургоны, спину ему жёг удивлённый взгляд раба.
Он закончил обход раненых и вернулся к своему фургону, перебирал книги, пытаясь отвлечься. Не получалось. Мысли скакали от предмета к
Гарий понял, что на свободном листе в книге рисует профиль девичьего лица. Тихо посмеялся над собой, и тут крикнули остановку. Мальчишка полез наружу и наткнулся на ту, о которой думал. После того, как брат покинул караван, Гарий ел с семьёй Норика, и сейчас они звали его к себе. Парень взял миску, достал из поясного кошеля ложку. И ещё одну, когда увидел, что Длинный, который оказался рядом, ест с помощью какой-то щепки. Большинство рабов пользовались берестяными ложками, грубо сделанными из щепки, в расколе которой зажат согнутый кусок коры, но однорукий сам соорудить такую не мог, и никого не просил.
— Вот, держи.
Длинный посмотрел удивлённо, что-то невнятно буркнул — кажется, не благодарность, но ложку взял. Гарий, жуя, пересчитал рабов и стал разглядывать припасённые для костра деревяшки, выбирая подходящие.
После обеда и возни с быками он принялся вырезать ложки, сидя около костра, на котором готовилась уже снедь для ужина. Линда же, распоряжаясь караваном наравне с мужем, загнала рабов в реку, мыться и стираться. Тех, кто ворчал и огрызался, окоротили свои же товарищи, которым вовсе не улыбалось шагать и ночевать рядом с грязнулями.
Гарий разглядел в приготовленном для костра хворосте причудливый сук и тут же забыл о ложках. Раздав уже изготовленные тем рабам, которые попали под руку, спросил, кто умеет резать ложки, и вручил нож одному из тех, кто отозвался. На удивлённый вопрос, не страшно ли ему доверять оружие рабу, лишь плечами дёрнул:
— Разве это оружие? — коснулся рукояти собственного меча. Раб оглядел крохотный ножик — целиком железный, без обтяжки на рукояти, и печально покивал. Гарий оставил ему ложечные заготовки и утащил коряжинку на крышу фургона.
Алек не переминул бы осадить раба, подумал мальчишка. Создать в ошейнике слабенькую молнию, чтобы напомнить ему, кто хозяин положения… и вообще — хозяин. А Гарию сказал бы, мол, дело не в оружии, а в человеке, его держащем. Неумеха самым отличным мечом даже и зарезаться толком не сможет, а мастер и крохотным ножичком дел наворотит. Даже если у него металлическая рукоять, что вообще-то для боевого оружия недопустимо. И, чтобы Гарий лучше усвоил урок, предложил бы ему подраться, например, настоящим мечом против шиная. И наставил бы синяков!..
Ну ничего. По возвращении в Мечту он честно передаст Верее просьбу Алека учить брата как следует. И уж тут за воспитательными синяками дело не встанет.
Гарий повертел коряжинку, пару раз примерился ножом, намечая. Улёгся на крышу, упираясь подбородком в доски и положил заготовку перед собой так, чтобы она как бы "стояла" на траве. Свесившись в окно, позвал со своей кровати книгу, перо и чернильницу, быстро набросал привидевшийся образ.
— Что делаешь?
Вздрогнув, Гарий едва не разлил чернила.
— Мона! Ты опять!..
— Что — "опять"? — поинтересовалась по уши довольная девочка. — А чего это у тебя?
Гарий торопливо захлопнул книжку, едва не прищемив любопытный нос.
— Ничего!..
Мона хмурилась. Посмотрела на деревяшку, точно так же, как Гарий — от самой крыши, примеряя её к траве. — У тебя бок зажил?
— Чего? А, те синяки, да я уже думать перестал!..
— Славно, — сказала Мона и сунула ему кулаком в рёбра. Гарий охнул, тут же поняв, что он напрасно перестал думать.
— Ты чего?!.
– подскочил он.
— А вот того. Думаешь, не узнала себя в рисунках? Если ты… изваяешь… ещё какую-нибудь фигурину вроде той, кнопкиной, ещё крепче достанется! — сделала вид, что хочет двинуть вторично, Гарий защитился, перехватив руку. Тут же отпустил, прикосновение пробило жаром. Девочка сама удивлённо поглядела на него, разжала кулак.
— Что, ещё болит? Я не нарочно, правда, — покаянно залепетала. — Дай, посмотрю.
— Не надо, — Гарий попятился.
— Заголяйся давай, говорю!..
Гарий позволил девочке изучить свои рёбра.
— Эштановы целители, — бурчала девочка, водя ладонями. — Вечно у них всё ни как у людей…
— Не, всё в порядке.
Девочка с сомнением на него поглядела и тут же предложила помериться силами на шинаях — видимо, в качестве доказательства этого "в порядке". Гарий кивнул, Мона убежала и вернулась с двумя деревянными мечами и доспехами.
— На крыше! — она приплясывала от нетерпения.
Гарий убрал инструменты, заготовку и писчие принадлежности, помог Моне облачиться, стоически вытерпел её прикосновения, когда она помогала ему, взял клинок и принял стойку. Мона засмеялась под маской, зеркально копируя — ну как же, хвастается своей обоерукостью…
Всё-таки Джурай и Алек — взрослые войи, мужчины, а ему и Моне здесь было попросторней. Они обменивались ударами, не испытывая недостатка пространства. Хуже стало, когда Молчун двинул фургон, но скоро дети приноровились к этому.