Перед бурей
Шрифт:
— Может быть, — согласилась Мона. — Я так… превентивно.
Девочка покосилась на подругу.
— Знаешь, а ты… изменилась. В тебе появилась злость.
Мона лишь отрывисто кивнула и потянула за струны Узора, из пожара покатились пылающие брёвна. Мона забросила в подходящий ров, взвился рой искр.
— Мы здесь сами! — крикнула взрослым. — Вы того ловите!..
Дети окружили огонь, сдерживая распространение, выдергивали и душили, растаскивая по рвам. Войи, убедившись, что обойдутся без них, быстро сбили несколько групп на
— Сцапают, — уверенно говорила Мона, пытаясь оттереть сажу с лица, и только размазывала.
— Не знаю, — сомневался Гарий. — Прячется он мастерски… Ох!..
Он схватился за меч, Мона качнулась в его сторону, рука метнулась к кобуре на поясе. Во всей этой суете приёмная семья только сейчас нашла Гария. Самилла, которая явно собиралась наброситься с воплями и объятьями, растерянно замерла.
— Ой, Сэм…
Девушка вдруг одобрительно усмехнулась, оглядывая замерших в неуклюжих позах детей.
— Ага. Вижу, за время путешествия Алеку удалось вдолбить вам в головы своё "будь готов!", — сказала она.
— Пожалуй, — пробормотала Мона, осторожно возвращая громобой в кобуру. — Вот только не сам Алек, а скорее окружение. Путешествие было то ещё…
Из толпы вынырнула Дарина, шагнула к Гарию и остановилась. Мальчик неловко усмехнулся и позволил себя обнять. Женщина захлюпала носом.
— Мам, ну чего ты… не надо… — мальчик с ужасом понял, что он и сам сейчас позорно расплачется. Мудрая Улитка вдруг засуетилась и потащила всех вон.
Дети прошли мимо черёмухи Гнома к реке и плескались в лягушатнике, потом вылезли. Подруги болтали, задавали сотню вопросов и тут же рассказывали о произошедшем за время отсутствия Моны. Девочку это вполне устраивало, пока она не хотела ничего рассказывать.
Через некоторое время мимо прошёл Гарий, не раздеваясь, лишь скинув мокасины и уронив под ноги Моны перевязь с мечом, вбежал в воду. Окунулся несколько раз, вынырнул, отфыркиваясь и блаженно улыбаясь.
— Эй, Троллик!.. — позвал Гном. — Иди сюда, послушаем ваши небылицы — только тебя и ждали!..
Улыбку Гария словно волной смыло.
— Угу, — он стащил рубаху и принялся старательно шоркать.
— Вылазь, потом постираешься… — Гном удивлённо посмотрел на шикнувшую Улитку. — Чего?..
Та посмотрела на него с брезгливым сочувствием, встала и пересела в сторонку.
— Чего я такого сказал? — пробормотал Гном, наблюдая, как Гарий колотит рубаху о камни. — Все, наверное, хотят послушать…
Он замолчал и поёжился. От реки тянуло прохладой. Весёлый гомон как-то сам собой стих, лица детей построжели.
— Троллик, прекрати, — вдруг сказала Мона.
— Что?.. А, я нечаянно… Сейчас…
Растянув рубаху на камнях, он подошёл и сел. Попытался улыбнуться. Внезапно нахлынувшая печаль постепенно сходила на нет.
— Гм, ясно, — пробормотал Гном и удостоился на этот раз одобрительного взгляда Улитки. Кто-то кашлянул, беспечно заговорил о празднике, об угощении, которое уже, конечно, собирают. Тут же выяснилось, что каждый жаждет отправиться помочь взрослым, хотя обычно дети любыми способами избегали быть вовлечёнными в кухонную суету.
Скоро Мона и Гарий остались на берегу вдвоём. Всё было как-то неправильно. Девочка бездумно поднимала камешки, бросала в воду.
— Это потому что мы изменились, — сказал Гарий, отвечая её мыслям. — Выросли.
— Вроде эта рубаха ещё не мала тебе, — заметила Мона. Что за привычка говорить очевидное.
— Я не в этом смысле.
— Я поняла…
— Всё-таки хорошо вернуться домой, — Гарий откинулся в траву, глядя в небо.
Значит, всё-таки это для тебя дом? — подумала Мона, искоса посматривая на парня. В дороге она не раз "цепляла" его чувства. Гарию было больно возвращаться из Дорноха. Его донимала тоска по родным, страх за названного брата.
Мона улыбнулась невесело, разыскивая в себе ту девчонку, которую родители вдруг вздумали прихватить с собой в путешествие. Вместо неё вернулся кто-то другой. И она пока не была уверена, что эта почти чужая девчонка понравится друзьям… и ей самой.
Она снова глянула на Гария. Конечно, она не собирается говорить с ним об этом… но просто — хорошо, когда рядом есть кто-то, кто поймёт. И вот он-то, новый Гарий, ей как раз нравится!..
Наверное, каждый, кому приходилось вот так возвращаться после долгого — или заполненного событиями путешествия, думал те же мысли. Мона попыталась перелить их в слова, которые можно было бы выстроить на листе бумаги. Она не раз видела, как Гарий что-то записывал в прихваченных с собою книгах. Тоже проблема характера, восприятия мира. Он — может. Она — тоже может, но не так легко.
— Учитель говорил как-то… есть пословица, что-то про воду, в которую нельзя войти дважды, — неуверенно, спотыкаясь на каждом слове, сказал Гарий. Встрепнул головой, словно отгоняя невесёлые думы, и поднялся: — Ладно! Пойдём найдём наших, а то они уже истомились в ожидании…
Мона оценивающе поглядела на него, прикидывая, можно ли ему общаться с остальными. Как начнёт снова гнать тоску…
— Не начну, — заверил Гарий, когда девочка спросила. — Ты тоже гляди веселей.
— А разве я?..
— Конечно. Просто ты менее… прозрачна, но я-то чувствую.
И пошёл вперёд, оставив её гадать, что он имел в виду. И рубаху, конечно, забыл.
— Мне всегда за тобой одежду подбирать? — догнав, девочка пихнула в руки сырой свёрток. — Не вздумай одевать, простудишься.
— Вот ещё, — буркнул Гарий, но одевать погодил. Друзья далеко не убежали, идея помогать не получила развития. Все застряли под черёмухой, увязанной лентами. Мона рассеянно поискала глазами собственную. Что она тогда загадала, завязывая узел? Может быть, поэтому Гарию пришлось вернуться. Ерунда, конечно, но девочка почувствовала себя виноватой.