Перед вахтой
Шрифт:
Поднялось с десяток рук за задними столами. Антон оглянулся. Не проходит его предложение…
Большинством голосов рота приняла предложение Кости. Мичман Сбоков настоял, чтобы проголосовали еще одно его предложение: ходатайствовать перед командованием об отправлении Горева и Унтербергера в Ленинград. Это предложение провалили — пусть они стоят дневальными по казарме.
В субботу шагали только пять часов.
Желающих не пойти в город, чтобы отдохнуть на койке, не нашлось. Почистив карабин и отмыв замасленные
— Деньги считать надо, — сказала Иринка. — Буржуй эдакий!
Антон посчитал и обмер: денег было восемьдесят семь рублей. Держать в руке такую гигантскую сумму ему еще не доводилось.
— Расскажи нам, как чувствуют себя капиталисты, — ехидным голосом попросил Григорий.
— Тревожно, — ответил Антон, приходя в чувство. — Вдруг докажут, что это не мое, отнимут да еще накостыляют по затылку.
Анна Палеологовна сказала с улыбкой:
— Это ваше, заработанное. Мне пришлось спорить с ними, что выписали гонорар по низшей ставке. Но, конечно, я ничего не выспорила, — развела она руками.
— Это низшая ставка? — сказал Антон. — Я и не мечтал о такой дьявольской удаче… Интересно, куда можно истратить такую сумму?
— Первый, маленький гонорар — это великое событие в жизни претендента на поэтические лавры, — задумчиво проговорил Григорий. — Это, можно сказать, не столько поощрение, сколько признание. Такое событие грех не отметить. Просто необходимо отметить.
— Антоша сам знает, что ему необходимо, — осадила Григория Анна Палеологовна. — Может быть, ему необходимо совсем другое.
— Другое получит в другой раз, — глянул Григорий исподлобья. — В сущности, кто его научил?
— Ты научил, старина, — весело сказал Антон. — Слава тебе. А за мной не пропадет.
— То — то, собственник… Ну, мы пошли, мама.
— Куда вы? И не поели.
— А мы еще не знаем куда, — сказал Григорий. — Можем мы себе такое позволить? Уходить из дому, не зная куда?
Антон добавил: — Пускай сегодня будет праздник. Можно? Ма-а-аленький такой праздничек.
— Можно, — улыбнулась Анна Палеологовна. — Я в тебе уверена, Антоша. Ты волевой мальчик. Ты подтянешь Гришу, когда он распустится. Я рада, что вы подружились.
Григорий ядовито сморщился.
— Поедем к Тамарище, — предложила Иринка.
— Больно учена, — пожал плечами Григорий. — Антон, тебе нравятся дамы, доискивающиеся до смысла жизни?
— Я сам иногда подозреваю, что в жизни есть какой — то смысл, — уклонился Антон от прямого ответа. — Почему бы и не пообщаться с человеком, который специально до него доискивается.
— Вообще-то она специально занимается переводами с английского, — растолковал Григорий. — Поиски смысла жизни — это ее хобби. Так сказать, занятие для заполнения свободного от основной работы времени. Ну, поедем, оснастившись соответствующим угощением.
Они зашли в колоссальный магазин на площади и стали выбирать угощение. Неопытный
Спустя полчаса они вылезли из машины в тихом переулке, возле двухэтажного дома с пузатыми колоннами. Весь второй этаж этого дряхлого особняка был одной коммунальной квартирой с длинным коридором, куда выходили резные, с медными ручками, крашенные облупившейся уже белой краской двери. В коридоре пахло пищей и тряпками. Воздух был густой, стоячий, слоеный. Григорий стукнул по одной из дверей носком ботинка, и они зашли в большую, разгороженную пополам дубовым буфетом комнату.
Из кресла у окна, неторопливо отложив книгу, поднялась девушка. Такого роста, что полковник Гриф без колебаний поставил бы ее в первую шеренгу полка. Антон даже вздрогнул. В изумлении он стянул бескозырку.
Девушка приблизилась и радостно, будто она три дня нетерпеливо ждала его визита, сказала:
— Здравствуйте, хорошие люди. Ой, какого красавца вы привели в гости!
— Это мой младший товарищ, — представил Григорий. — Со второго курса. Стихотворец, спортсмен, скоро будет йогом и называется Антон.
Глаза девушки были на уровне глаз Антона, а вихры Григория рыжели где-то внизу.
Она сказала:
— Я называюсь Тамара. Снимайте ваши шинели и объясните мне, по какому случаю вы принесли эти кульки.
— Я уже говорил, что Антон стихотворец, — напомнил Григорий и, не сняв шинели, продемонстрировал в лицах всю историю о получении первого гонорара.
— Случай достаточно замечательный, чтобы выпить по этому поводу токайского, — решила Тамара. — Я постелю скатерть.
— Иногда пьют просто за знакомство, — сказал Антон, не собиравшийся пить.
— Что вы, ничего нельзя делать «просто», — возразила Тамара. — Каждый поступок должен иметь прочное обоснование, в нем должна быть необходимость. Иначе в мире начнется такая путаница…
За столом Тамара спросила Григория:
— Почему ты сказал, что Антон младший товарищ, когда у него на погонах две нашивки, а у тебя пусто?
— Нашивки ему дали за то, что он длинный и ходит в первой шеренге, — беззастенчиво растолковал Григорий. — Все длинные автоматически становятся командирами отделений и получают по две нашивки на плечо. А будь ты хоть семи пядей во лбу, да маленького роста, тебя сунут в последнюю шеренгу, и эдакий Антон станет покрикивать: «Эй там, на шкентеле, верблюд, не тяни ногу!»
— Вот до чего доводит человека зависть, — улыбнулась Тамара и поощрительно прикоснулась к руке Антона. — Она еще простительна, когда человек стремится достигнуть того, чему он позавидовал…
— Не говори ерунды, — тихо рявкнул Григорий. — Это Антон нам завидует, что мы пьем токайское, а он дует клюквенный напиток.
— А вправду, Антоха, по какому принципу у вас назначают старшинами? — спросила Иринка.
И сейчас Антон не смог ответить серьезно.
— У кого громче голос, — сказал он. — Когда охрипнет, назначают другого.