Перед закатом Земли (Мир-оранжерея)
Шрифт:
– Переслать его куда ? – спросил Грин. – Где находится это место?
Где-то на задворках его сознания разнесся звук, отдаленно напоминающий вздох.
– Разве ты не понимаешь, Грин, что все мои слова, это только догадки? Объединив с тобой свои силы, я тоже частично превратился в человека. Кто может представить себе миры, предназначенные для проживания иных форм жизни? Для тебя и для простого цветка наше общее солнце – это два различных понятия. Для нас океан понятие враждебное; для этого же огромного животного, которое ты недавно видел вылезающим
Поднявшись на ноги, Грин пошатнулся.
– Меня тошнит, – простонал он.
Держась за живот, на заплетающихся ногах он вышел из пещеры.
– …чтобы осознать и понять другие измерения, иные способы существования… – продолжал вещать сморчок.
– Ради моей души, заткнись! – закричал Грин. – Какое мне дело до того, где находятся все эти места – состояния – которые я не могу понять… не могу принять. Я просто не могу этого допустить, только и всего. То, что случилось с нами, был всего-навсего чудовищный мираж, поэтому оставь меня в покое. Меня сейчас вырвет.
Дождь понемногу утих. Капли дождя нежно стучали по спине Грина, когда он лег под деревом перевести дух. В его голове пульсировала боль, из глаз катились слезы, в животе бурлило.
Им нужно сделать паруса из самых больших листьев, которые они смогут разыскать здесь, потом они все вместе уплывут на лодке, он и Яттмур и четверо уцелевших толстопузых рыболовов. Они должны это сделать, у них просто нет другого выхода. Если в океане они станут замерзать, то смогут укрыться теми же листьями, которых наберут с собой впрок. Водный мир конечно не рай, но в определенном смысле он достаточно сносен.
Его все еще рвало, когда он вдруг услышал, как среди деревьев его зовет и разыскивает Яттмур.
Он поднял голову и слабо улыбнулся. Яттмур бежала к нему со стороны каменистого берега.
Глава восемнадцатая
Они стояли и держали друг друга за руки, и, запинаясь, он в волнении пытался рассказать ей о том, что случилось с ним в пещере.
– Я рада, что тебе удалось вернуться, – нежно сказала ему она.
Он покачал все еще гудящей головой, вспоминая о том, до чего прекрасным и удивительным было то, что довелось ему испытать. Все его тело наполняла усталость. Мысль о том, что скоро им снова придется пуститься в плавание, страшила его, но на острове оставаться они не могли ни при каких обстоятельствах.
– Давай, шевелись, – прозвенел в его голове сморчок. – А то ты становишься таким же медлительным, как толстопузые.
Не отпуская руки Яттмур, вместе со своей подругой он зашагал по берегу обратно к лодке. Дул холодный ветер, принося с собой из океана морось. Все четверо толстопузых стояли, обнявшись, на том месте, где Грин приказал им его ждать. Увидев Грина и Яттмур, рыболовы все разом упали на землю, приняв позы покорности и унижения.
– Можете бросить валять дурака и подняться, – спокойно сказал им Грин. – Впереди у нас много работы, и вам тоже придется попотеть.
Хлопая рыболовов по жирным спинам, он погнал их вперед в сторону лодки.
Ветер, дующий над океаном, был пронзителен и остер, словно осколки стекла.
С точки зрения редких странников, проплывающих в небе, лодка с шестью пассажирами на борту казалась всего лишь качающимся на волнах куском дерева. Остров с высокой центральной скалой правильной формы теперь остался далеко за кормой.
На импровизированной мачте были укреплены сшитые грубыми стежками листья; под резкими порывами ветра листья эти давно уже истрепались и паруса потеряли смысл. В результате всякая возможность хоть как-то управлять ходом лодки была забыта, и теперь они продвигались на восток, несомые сильным теплым течением.
Люди наблюдали за окружающим их водным простором, по которому плыла лодка, кто с апатией, кто с вниманием, в зависимости от своего настроения. С тех пор как лодка отчалила от острова с высоким центральным коническим утесом, они несколько раз ели и много спали.
Когда кому-то из них приходило желание смотреть по сторонам, увидеть вокруг по сути дела можно было совсем немногое. Слева по борту тянулся берег, издалека кажущийся сплошной полосой Леса, вырастающей из горной гряды. Часы уходили за часами, а пейзаж оставался прежним; с прошествием времени со стороны берега стали все чаще появляться холмы, так же, как и скалистая гряда, покрытые лесом.
Между береговой полосой и проплывающей вдоль нее лодкой время от времени возникали островки. На островках разрастались разнообразные виды зелени, отсутствующие на материке, где-то удивительные разновидности деревьев, где-то поразительной формы соцветия, где-то царили лишайники, облепившие своим покрывалом каменистые россыпи. Иногда казалось, что лодка вот-вот готова столкнуться с рифами, порой соседствующими с островками, однако в последний момент лодку всегда разворачивало течением и счастливо проносило мимо острых водяных скал.
Справа по борту уходила в бесконечную даль горизонта гладь океана. Эта бесконечность иной раз пятналась зловещей тенью, о подлинной природе которой Грин и Яттмур могли только догадываться.
Беспомощность их положения, а также полнейшая безысходность и отсутствие зримых перспектив, действовали на людей деморализующе, однако на борту лодки мало-помалу установился определенный порядок и устав. Через некоторое время ко всем их бедам поднялся туман, плотно скопившийся вокруг лодки и скрывший от них полоску земли.
– Такого густого тумана я в жизни не видела, – проговорила Яттмур, стоя рядом со своим мужчиной и пытаясь разглядеть в молочной завесе хоть что-то поодаль от борта лодки.
– Холодом от тумана веет тоже необыкновенным, – отозвался Грин. – Ты заметила, что происходит с солнцем?
В густом тумане невозможно было ничего разглядеть, кроме водной глади в нескольких ярдах за бортом, да красного солнечного круга, низко висящего над водой в том направлении, откуда они приплыли, и отбрасывающего на воду длинную, словно лезвие ножа, полосу красного света.