Перед занавесом

Гойтисоло Хуан

– Остановите здесь.

Машина затормозила. Человек в голубой чалме обернулся и посмотрел на него.

– Вас кто-нибудь ждёт?

– Не беспокойтесь, у меня здесь встреча.

Пассажиры битком набитой машины разглядывали его с немым любопытством.

– Вы уверены? Последний автобус прошёл несколько минут назад.

– Я же сказал, не беспокойтесь, езжайте себе с богом.

Такси медленно, словно нехотя, отъехало. В эту решающую

минуту он чувствовал себя так, как и ожидал. Он уходил налегке, при нём была только бутылка воды. Он внимательно оглядел каменистую равнину, где не было ни деревьев, ни кустарника - полное всевластие неорганической материи. Он вспомнил другие места, потрясшие его когда-то, но неожиданно они все слились в одно, сошлись тут, на этой земле. Ждёт ли его встреча с репьём, с малиновыми цветками, которые виделись ему на обочине дороги в Шатой? Он пошёл вперед, к красноватому свету. Солнце собиралось скрыться за горами и постепенно погружалось в театральную величественность декораций. Он обходил крупные камни и рытвины, хотя змеи и скорпионы были ему уже не страшны. Солнечный свет становился совсем призрачным. Был ли Великий Бездушный одновременно и Великим Художником? В его смятенном сознании, окутанном сгущающейся темнотой, боролись два ответа - отрицательный и утвердительный. Потом тьма, а с нею и тишина стали непроницаемы. Он вернулся в лоно материи, сам не зная, как, почему, зачем, сколько он прошёл и как долго был в пути.

***

«Не засыпай раньше времени. Разве ты забыл, что мы должны встретиться?

(Уже несколько часов он угасал, обессиленный и продрогший, в полной темноте, и только знакомые с детства созвездия мерцали на небе, поэтому прогремевший голос заставил его вздрогнуть и открыть глаза.)

Перестань думать о квадратуре круга, лучше подумай о том, сколько тебе осталось, о том, что неудержимо перетекает в нижнюю часть песочных часов. Бывают люди, которые живут совсем недолго, но успевают ярко осветить все вокруг своим огнём. Тебе были даны десятилетия, а ты с трудом вспоминаешь, каким ты был, сколько всего порушил и натворил. Но и Я не так памятлив, как вы считаете, и Я ничего не знаю о твоих предках, потому что они не оставили следа на земле, прожили пустую, бесцветную жизнь. Посмотри, как прекрасна ночь; подумай о том, что её красота повторяется каждый день. Ты вернулся в тепло материнского лона, которое тебе не следовало покидать. Но ошибка будет скоро стёрта, как это делается веками.

Ты уже забыл всё, что знал,

и стал чужим в этом мире. Я тоже мало что помню. Только две-три размытые моментальные фотографии. Да, Я был на железнодорожной станции в Астапово, когда Толстой бежал на Кавказ, где он бывал в юности. Он так и не увидел больше репей, изуродованный сапогами солдат или копытами лошадей. Тебе повезло больше: ты дошёл до каменистой пустыни, которой так восхищаешься. Широких платьев и чёрной дамской шляпы той, которую ты уже забыл, никогда не существовало. Песчаные розы покоятся вокруг твоей колыбели. Если ты проснёшься, ты не увидишь Меня, а если не проснёшься, - значит, всё кончилось.

***

Он проснулся и не увидел Его. Он понял, что никуда не выходил из комнаты, и выглянул в окно -посмотреть на апельсиновые деревья в саду. Была непроглядная темень, город спал. Он закутался и поднялся наверх, на террасу. Небо величественно блестело, приглашая разобраться в запутанном языке звёзд. Ни один голос не доносился с обезлюдевшей Площади - там тоже всё спало. Мелькали только размытые силуэты, дрожавшие от своей бесприютности. Тьма окутала горный хребет, но он знал - белизна его вершин проступит, как только забрезжит рассвет. Мир, скрытый за горным хребтом, упорно хранил свою тайну. Встреча перенесена - наступит день и поднимется занавес, и тогда он окажется лицом к лицу с головокружительной бездной. Но пока ещё он был среди зрителей, в партере театра.

***

Car il y a dans се mond о`u tout s’use, о`u tout p'erit, une chose qui tombe en ruine, qui se d'etruit encore plus compl`etement, en laissant encore moins de vestige que la Beaut'e: c’est la chagrin.

Marcel Proust. Le temps retrouv'e

В этом мире, где всё изнашивается и гибнет, одно разрушается быстрее всего, одно исчезает почти бесследно, оставляя по себе ещё меньше памяти, чем Красота, - это печаль.

Марсель Пруст. Обретённое время

Марракеш, ноябрь 1996 - Танжер, август 2002