Передача лампы
Шрифт:
А этот человек, должно быть, обладал такой невероятной харизмой, что даже такой человек, как Иисус, почувствовал желание стать его учеником.
Тысячи людей были крещены Иоанном. Должно быть, он был окутан магией волшебства, и в то же время он был очень скромным человеком — потому что не объявлял себя мессией. Этот момент нужно запомнить. Невероятная красота… у него были все качества, чтобы назвать себя мессией. Он влиял на людей больше, чем Иисус.
Иисус был распят иудеями, потому что он говорил — говорил против их понимания Бога, говорил, что он единородный Божий сын. Он утверждал то, что не мог доказать, и еще утверждал, что он долгожданный
Иоанн Креститель был харизматической личностью. Он мог бы провозгласить себя мессией, единственным единородным сыном Божьим, но он был скромным человеком. Он ничего не провозгласил. Наоборот, он просто сказал: «Я прокладываю путь для прихода нового мессии».
В психологии евреев никто никогда не будет принят как долгожданный мессия. На это есть очень веская причина. Евреи слишком сильно страдали.
Сначала они страдали в рабстве в Египте… Эти огромные пирамиды, которые вы видите, даже наука считает, что сделать такое невозможно — четыре тысячи лет назад, такие большие каменные глыбы — это невозможно, потому что не существовало настолько мощных грузоподъемных кранов, не существует их и сегодня; и эти впечатляющие камни, огромные камни тащили на высоту человеческие существа. Каждый камень уносил сотни жизней. Эти пирамиды были построены не египтянами, они были возведены для египетских царей и цариц, но они были построены евреями, находящимися в рабстве; они тащили эти камни, солдаты на лошадях постоянно хлестали их, чтобы они не чувствовали груза. А если кто-то падал и умирал, его незамедлительно заменяли другим евреем.
С тех самых дней евреи страдали. Сорок лет блужданий в пустыне с Моисеем в поисках места, в конце концов они обосновались в Израиле — который назывался в те дни Иудеей, но она сразу же была захвачена римлянами. А римляне были не менее жестоки, чем египтяне, возможно, даже более жестоки.
Иоанн Креститель не был убит евреями, потому что он никогда не провозглашал себя мессией, но они и не могут принять никого как мессию, потому что это их единственная надежда. А когда люди находятся в великом страдании, надежда действует как невероятная помощь: это должно быть далеко, но не слишком далеко, не за пределами досягаемости. Это должно оставаться в пределах досягаемости, но между тем, когда вы движетесь к нему, также двигаться, удаляясь. Оно всегда остается в пределах досягаемости, но вы никогда не достигнете его.
Поэтому евреи надеялись. Все их надежды возлагались на приход мессии, на то, что он избавит их от всех страданий.
Но они не могут никого признать как мессию. Во-первых, потому что никто никого не может избавить от страданий. Так что другим может казаться, что прогулки по воде — это чудо, но евреи не ждали мессию, который будет ходить по воде. У них была глубокая надежда на мессию, который заслонил бы их от боли и муки, от всех их страданий; не на кого-то, кто поднимает одного человека из могилы, — это не имеет значения. Все это лишено смысла, так как не оправдывает их надежды.
Во-вторых, признание кого-либо мессией значит, что теперь надежды нет. Этот человек, безусловно, своего рода волшебник: он превращает воду в вино, ходит по воде, кормит сотни людей двумя буханками хлеба, воскрешает человека из мертвых, исцеляет нескольких больных людей. Но если он мессия, как насчет их многотысячелетних страданий и мучений? Теперь даже с надеждой покончено. Мессия пришел, и мессия обманул их надежды.
Вместо того чтобы видеть, как мессия
Никого не интересует психология евреев. Они не были жестокими людьми, они не жестокие люди. Они никого не истязали.
Почему вдруг они ополчились против Иисуса? — Он разрушал их надежду, а это все, что у них было: никакой радости в их жизни, никакой свободы в их жизни, только надежда, что однажды все эти страдания закончатся. Эта ночь не может длиться вечно; придет рассвет, придет мессия и освободит богоизбранный народ, евреев.
Они не могли принести в жертву эту надежду. Эта надежда была таким облегчением и утешением, эта надежда была их единственным будущим.
А сын плотника приходит и хочет разрушить ее.
Они не смогли простить Иисуса.
Но они не были против Иоанна Крестителя, хотя он и провозгласил окончание старого и начало нового, хотя он и провозгласил, что прокладывает путь для прихода нового мессии.
Он был убит римлянами, непосредственно женой Понтия Пилата. Это очень странно. Она была красивая женщина, Понтий Пилат был влиятельным человеком в Римской Империи… а политика срабатывает странным образом. Он был настолько влиятельным, что римский император был встревожен: он старел, и после его смерти у его сына не было шанса стать императором, если бы Понтий Пилат остался в Риме. Он имел такое влияние на людей, что его нужно было отослать очень далеко — таким изящным способом, чтобы никто и не подумал, что его просто убрали с пути сына императора. И когда император приказывает Понтию Пилату уехать… Влиятельный человек, разумный человек, и у него влиятельная жена.
Но чем красивее женщина, тем более она эгоистична.
Мужчина становится эгоистичным, когда он богат; он становится эгоистичным, если у него в руках политическая власть; он становится эгоистичным, если обладает большими знаниями, ученостью; он становится эгоистичным, если его почитают как святого, пророка. Он не оставил женщине никакого пространства, кроме красоты, чтобы удовлетворять свое эго, — очень ограниченная сфера, однобокая.
Но именно из-за того, что сфера ограниченная, эго становится очень сильным. У красивой женщины эго сильнее, чем может быть у любого мужчины.
Жена Понтия Пилата услышала об Иоанне Крестителе — а она знала только мужчин, которые мгновенно увлекались ее красотой, она никогда не знала таких людей, как Иоанн Креститель. Когда она пришла к Иоанну Крестителю, он даже не посмотрел на нее, он просто сказал: «Приходи в другой день. Я должен встретиться со многими людьми, и у них назначена встреча до тебя. Здесь все равны. Не имеет значения, что ты жена Понтия Пилата; запишись, потому что я должен принять тысячи людей». Он даже не посмотрел на нее, и она почувствовала себя оскорбленной. Она имела влияние в политике, первая леди империи, и она была красивая леди. Она так разозлилась, что через Понтия Пилата приказала арестовать Иоанна Крестителя.
Понтий Пилат пытался переубедить ее: «Ты не знаешь этих людей. Их нельзя сломить ни красотой, ни силой — ничем. Ты должна быть терпеливой. Сходи еще раз».
Она отказалась. Против своей воли он вынужден был арестовать Иоанна Крестителя, и женщина так изводила его, что она хочет видеть голову Иоанна Крестителя, принесенную на тарелке, что без этого она не почувствует удовлетворения.
Это продолжалось почти двенадцать лет — потому что Понтий Пилат не видел в этом никакого благоразумия.