Передача лампы
Шрифт:
Основная причина разъединения мужчины и женщины заключалась в том, чтобы одним ударом разрушить многое, иначе вам потребуется много ударов, и все равно вы не сможете разрушить их до самых корней. Серьезность в религиозных людях не имеет ничего общего с духовностью, она связана с тем, как они живут, разлученные со своими сердцами.
Только что в Германии мы выиграли в суде дело против немецкого правительства, которое пыталось доказать, что я не религиозный человек, потому что на пресс-конференции я сказал, что я не серьезный человек. Их довод заключался в том, что религиозный человек обязан быть серьезным.
Если заглянуть в прошлое, тогда то, что говорил адвокат со стороны правительства, правильно. Все религиозные люди были серьезными.
Но судья, похоже, читает мои книги, потому что в своем заявлении он сказал, что, так как это было на пресс-конференции, мы не знаем, в каком контексте я сказал, что я не серьезный человек. «Вы должны доказать это по написанным им книгам, и даже если он говорит, что он не серьезный, это неважно, потому что то, чему он учит, религия. Он учит тому, что человек — это не тело, что человек — это не ум, что человек — это сверхъестественное, духовное существо». Он процитировал из моих книг и настаивал на словах сверхъестественное духовное существо.
Он сказал: «Этого достаточно, чтобы считать его религиозным и чтобы считать религиозными его людей. То, что он сказал на пресс-конференции, не относится к делу». Он вынес вердикт в нашу пользу, но правительственный адвокат пытался доказать, что не серьезный человек не может быть религиозным.
Если бы я был на месте судьи, я бы не приводил никаких цитат, я бы боролся за самую суть, что серьезность и религиозность, на самом деле, не могут быть вместе, потому что серьезность — это заболевание, заболевание души, а когда душа больна, человек не может быть религиозным.
Религиозный человек должен быть радостным, полным юмора, смеха, любви.
Безусловно, это один из самых важных вкладов, которые мы пытаемся внести. Этому будут противиться все традиции и все религии — весь мир, потому что мы доказываем, что на протяжении десяти тысяч лет они ошибались, и это ранит их эго. Они бы предпочли уничтожить нас, вместо того чтобы принять тот факт, что духовность должна быть полна смеха, полна юмора, полна игривости, потому что тогда нет тревог, нет проблем, нет мучений, и человек расслабился в глубоком отпускании с существованием.
Почему он должен быть серьезным?
Но это идет вразрез со всем прошлым. И это не единственное, в чем я иду против всего прошлого; по многим вопросам я иду против всего прошлого по той простой причине, что прошлое находилось под властью мужчин и только мужчины создавали правила, не принимая в расчет женское начало.
Женское совсем не принималось во внимание, но трагедия в том, что, если человек не принимает во внимание женское, он самого себя делит пополам, и как только он отрицает женское вовне, он отрицает женское и внутри — и вы создали шизофреника, не духовное существо. Ему требуется психологическое лечение, не поклонение.
Ошо, одно из величайших проявлений мастера — его искусство отдавания. На самом деле, он сам, по существу, является постоянным отдаванием. Мне кажется, что часть или, возможно, все искусство быть учеником заключается в том, чтобы обучиться искусству принятия… Принимать внимание от мастера не в качестве подпитки для эго, но как питания для чего-то более существенного… Думать, что тебе не дают, — это твое неумение принимать. Это подразумевает умение принимать наставления — когда сбиваешься с пути — с чувством здорового смирения, а не калечащей нехватки собственного достоинства… Быть способным принимать не только то, что ты хочешь, но и то, что тебе необходимо.
Ошо, мог бы ты рассказать об искусстве принятия как части ученика в отношениях мастер/ученик?
Это правда, что само явление мастер — ученик — это искусство, со стороны мастера — искусство изливать все то, что он принимает от существования. Он не является источником этого, он всего лишь проводник, полый бамбук. Это как если полый бамбук превратить во флейту, то не сам полый бамбук извлекает музыку, музыка приходит откуда-то еще.
Мастер — это полый бамбук, бамбуковая флейта. Он делает музыку божественного доступной для своих учеников.
Искусство ученика — впитывать, принимать, но не требовать, и здесь есть очень тонкая грань. Ученик должен чувствовать эту тонкую грань.
Буквально на днях Амийо написала вопрос: «Ошо, когда ты смотришь на меня, я чувствую невероятную радость. Но когда ты на меня не смотришь, мне очень грустно». Она честна, говоря это, но нужно понимать, что если это станет моей обязанностью — смотреть на каждого, иначе ему будет грустно, — то вы превратите меня в узника, вы заберете мою свободу.
Когда я смотрю на вас, вы радуетесь. Вас много, я один. Иногда я могу упустить вас. Вы не должны упускать меня.
В суфизме есть изречение, в котором говорится, что глаза всех учеников должны быть направлены на мастера — это абсолютная необходимость. Но глаза мастера не могут быть на каждом ученике — это так же необходимо, как и первое. Учеников могут быть тысячи — так и есть; вы не должны радоваться только тогда, когда я смотрю на вас, вам следует радоваться, когда вы смотрите на меня. Это сохраняет вашу независимость, вашу свободу, и это оставляет свободным меня, иначе вы меня принуждаете.
Я не смотрю специально на кого-то конкретного. Как мои руки движутся сами по себе куда бы то ни было и что бы ни было необходимо выразить с их помощью, таким же образом движутся и мои глаза. Я не тот, кто двигает, я ничего не делаю со своими руками и со своими глазами.
Ученик должен научиться принимать.
Я доступен всем, без вопроса, достоин кто-либо или нет, заслужили вы или нет — это неважно. Вы должны быть открыты и восприимчивы для принятия, и каждый раз, когда я смотрю на вас, радуйтесь, но не грустите, если иногда я пропускаю вас. Не делайте это невыносимым для меня.
Например, Кавиша сидит в таком месте, что для того, чтобы увидеть ее, мне придется совершить специальное усилие — естественно, я не буду смотреть на нее. Она должна понимать это, и она понимает. Кто-то, кто сидит прямо передо мной, естественно, будет увиден больше, чем кто-либо другой, но это не значит, что он более достоин, это значит, что просто он сидит передо мной.