Передел
Шрифт:
Тем временем Берто рассказал, как Лауро позвонил в Неми своей девушке, как она под благовидным предлогом зашла к Хьюберту и как Гоген оказался на том же месте, что и обычно.
– Откуда она знала, где искать? – полюбопытствовала Мэри.
– Судя по всему, невеста Лауро регулярно ошивается на жутких сборищах Хьюберта. Можете себе представить? Лунопоклонники!
– Значит, ваш Гоген поддельный, – торжествующе повернулась Мэгги к Стивесенту.
– Это не мой Гоген, – возразил искусствовед. – Он принадлежал кому-то из клиентов «Нейлес-Пфортцхейме-ра» и был продан как подлинник. Их стоило бы известить об этом.
– А может, – предложил Джордж Фальк, – ваш
– Он подлинный! – отрезала Мэгги и встала, чтобы проводить собравшихся в зимний сад пить кофе.
Майкл очнулся от спячки и сказал:
– Мэлиндейн мог сделать копию и продать оригинал.
– Ну хватит об этом, – решительно произнес Берто и отошел в сторону, чтобы пропустить гостей вперед.
– Надо обратиться к экспертам, – предложил Майкл, – и в любом случае забрать картину у Хьюберта.
– Согласна, – кивнула Мэгги.
Берто стоял у выхода, собираясь отвести Мэгги в сторону и шепнуть, что сейчас, когда выяснилось, что картина на месте, самое время извиниться перед Стивесентом и Фальком. Пока он готовился, его самого отвел в сторону Гильоме, а Мэгги беспрепятственно прошествовала вперед. Оставшись наедине с Берто, Гильоме поведал о резком ухудшении своего мнения о гостях, которых он сам пропустил.
– Они себе на уме, – заявил он.
– Но почему? Что навело вас на эти мысли?
Гильоме засомневался, как ответить.
– Старший из них заляпал брюки рагу, – наконец решился он. – И это его очень смущает – большое красное пятно прямо спереди, он пытается его прикрыть.
Берто подавил все доводы разума, включая и тот, что заляпать брюки рагу – легчайшая вещь на свете, учитывая, какое количество соуса используют итальянские повара, и немедленно заволновался. Разумеется, Гильоме смог объяснить подозрения лишь символически, но маркиз свято верил в его интуицию.
– Посмотрите, удастся ли почистить его брюки. Присыпьте пятно каким-нибудь тальком. Рагу всегда оставляет жуткие пятна. Правда, я не совсем понимаю, какое отношение это имеет к честности бедняги. Такое может случиться с любым из нас, вне зависимости от характера.
Пройдя в зимний сад, Берто увидел, что Стивесент сидит нога на ногу, склонившись вперед, и держит перед собой чашку кофе. Однако огромная клякса на превосходных светлых брюках в тоненькую полоску, которыми маркиз так восхитился вначале, была заметна невооруженным взглядом. Берто обрадовался, что не попросил Мэгги извиниться. Сейчас его поразило то, что искусствоведы действительно ведут себя странно: казалось, будто они и сейчас, когда недоразумение с картиной окончательно выяснилось, не ждут никаких извинений. Истерика Мэгги не оскорбила, а всего лишь смутила их. Это было почище пятна на штанах. Впредь надо думать, кого пускаешь в дом. Маркиз бросил взгляд за окно, в сад, где Джордж Фальк прогуливался с Мэгги и кузиной Виолой, и снова покосился на Стивесента, скрючившегося над кофе. В дверях показался Гильоме.
– Почему бы вам не сходить с Гильоме в кладовую, – предложил Берто, – и не попробовать вывести пятно с брюк?
Стивесент покосился на заляпанные брюки и недоверчиво рассмеялся.
– Не в кладовую, – сказал Гильоме. – Если джентльмен соблаговолит пройти в гардеробную, мы посмотрим, что можно сделать.
Берто с запозданием понял свою оплошность, вспомнив о серебряной посуде. Конечно, разумеется, не в кладовую. Стивесент направился вслед за Гильоме, и Берто, как истинный рыцарь Круглого стола, учтиво посочувствовал вдогонку:
– Это рагу – зверская штука.
Маркиз принялся расхаживать у окна, поглядывая, как жена и гости
Попытка отчистить брюки не увенчалась особым успехом. Наконец Стивесент попросил принести пиджак и скромно прикрыл им брюки, вслед за чем прихватил своего друга и быстро распрощался. Берто и Гильоме проводили их до дверей. Машина искусствоведов рванулась с места так, что только пыль поднялась в воздух.
– Гильоме, – сказал Берто, – я думаю, насчет них вы были правы. Они уносят ноги, как будто ограбили банк.
Гильоме пробормотал что-то неразборчивое на смеси итальянского и французского, а Берто пошел звонить Алексу Пфортцхеймеру.
ГЛАВА 12
«Дорогая маркиза Туллио-Фриоле!
Написав в качестве Вашего адвоката мистеру Хьюберту Мэлиндейну в Неми по поводу шедевра искусства кисти Поля Гогена, ввиду предположительной продажи вышеупомянутой картины, я, по запросу мистера Мэлиндейна, лично сопроводил эксперта в области живописи в Неми, чтобы осмотреть картину в его доме, и должен сообщить, что она, как и предположили в «Нейлес-Пфоргц-хеймере», всего лишь копия с оригинала.
Отсюда возникает затруднение, которое я предвидел, однако не считал необходимым преждевременно беспокоить Вас. Оно состоит в том, что вышеупомянутый мистер Мэлиндейн намерен взыскать с Вас стоимость картины по суду, утверждая, что она входила в соглашение 1968 года, равно как и земля, и дом, и обстановка, закупленная по его вкусу. Все вышеизложенное вышеупомянутый Мэлиндейн получил 1 июля 1972 года за услуги и советы, которые предоставлял Вам в течение десяти лет. Таким образом, мистер Мэлиндейн получил вышеозначенный шедевр искусства от Вас в подарок в качестве оригинала картины. Я, разумеется, прилагаю все мои силы, чтобы сдержать развитие событий и не идти на конфронтацию в настоящее время, пока мистер Мэлиндейн не обратился к помощи юридических ведомств.
Я искренне надеюсь, что Вы одобрите план действий, который я изложу Вам, если Вы соблаговолите принять мое приглашение пообедать в хорошем ресторане, где мы сможем все объяснить в спокойствии, в любой день по Вашему выбору.
Очень скоро надеюсь на телефонный разговор,
Искренне Ваш
Массимо де Вита».
Массимо де Вита, ничем не примечательный адвокат, нанятый Мэгги, чтобы выставить Хьюберта из дома, сидел на одном из поддельных стульев Людовика XIV и смотрел вниз, на озеро. Хьюберт перечитывал письмо, которое адвокат собирался отправить на следующее утро из Рима. Адвокат же всматривался в сине-зеленую гладь и воображал, как Мэгги, настоящая царица Савская, врывается в его офис, одним своим появлением приводя секретаршу в еще худшее настроение, чем у нее бывает обычно, и требует, сверкая кольцами на пальцах, сдать Хьюберта полиции… Тогда, продолжал мечтать де Вита, можно прекрасно провести время, успокаивая ее…