Передышка в Барбусе

Никитин Юрий Александрович

Мрак ехал с надменным видом, не поворачивая головы и ни к чему не проявляя интереса. Даже глазом не повёл, ибо тут же бросятся, начнут хватать за стремена, буквально стянут с седла и всучат какую-нибудь гадость, к тому же обязательно обнаружишь себя с вывернутыми карманами.

Домишки и склады тянулись до самой горы Карадар, что отвесной стеной поднимается к небу. По мере удаления от моря дома превращаются в халупки, здесь немилосердно воняет отбросами, бродят тощие злые собаки с поджатыми хвостами, не раз видел пьяных в лужах, которых принимал сперва за трупы, на куче мусора

лежала вдрызг пьяная женщина, совершенно голая, уже немолодая, со вздутым животом и свесившимися набок жидкими грудями.

Он заметил нечто вроде постоялого двора, въехал во двор, набросил повод на крюк в столбе коновязи. В дверях пришлось пригнуться, на пороге постоял, давая глазам привыкнуть к дыму и чаду. Всего два стола, широкие дубовые лавки, воздух липкий и смрадный, со стороны кухни валят запахи жареной рыбы.

Появился хозяин, Мрак протянул ему серебряную монету.

— Одну комнату, — сказал он, — на ночь. Чистую. Понял? И ещё... я оставил вот там коня. Накормить, напоить, понял?.. Я отлучусь здесь в одно место...

Последние слова он сказал медленно и значительно, чтобы хозяин понял, куда он идёт, и проникся. Хозяин вздрогнул, сказал торопливо:

— Будет сделано. Чистую комнату, коню — отборный овес... Обедать будете?

— На обратном пути, — отрубил Мрак. — Сперва — дела...

Он ушёл пешком, на спине чувствовал взгляд хозяина. Если кого и заинтересует одинокий всадник, то знакомство с ним отложат до ночи, раз уж он заплатил уже за ночь вперёд...

Он шёл ровным шагом, не оглядывался, но чувствовал обволакивающие липкие взгляды. На него смотрели исподлобья пьяные солдаты, растрепанные девки, из окон выглядывали странные люди с бледными, словно посыпанными мукой лицами. Ни разу не встретил ребёнка, не услышал детских голосов, даже подростков нет, а только те, кто затонул, чьи обломки выбросило на жизненный берег здесь, среди подобных гниющих отбросов.

Вход в пещеру он заметил издали. Возле неё четверо играют, конечно же, в кости. Еще двое на костре жарят рыбу. Никто вроде бы не охраняет вход, но как ни попытайся к нему подойти, обязательно помешаешь либо игрокам, либо рыбистам.

Он долго карабкался в обход, взобрался слева от входа повыше, ударился, обратился в волка, полежал, приходя в себя, а потом толкнул намеченный камень. Булыжник покатился сперва бесшумно, потом с грохотом, напугал игроков, а затем докатился до костра и остановился перед горкой рыбы.

— Что за чёрт? — крикнул один из тех, кто жарил рыбу.

Он поднял глаза и успел увидеть, как за спинами глядящих на него игроков крупная чёрная тень скользнула ко входу в пещеру.

— Волк! — заорал он.

Стражи оглянулись, руки сразу выхватили мечи, но все было тихо. Один игрок рыкнул сердито:

— Какой волк полезет в пещеру?

— Я сам видел! А кто, по-твоему, камень свалил?

— Сам упал.

— Дурак!

— Да? Подойди ближе и скажи ещё раз.

— Да пошёл ты... Не веришь — не надо.

Игрок убрал меч и снова взял стаканчик с костяшками в руку.

— Если даже и волк, то больной или бешеный. Там его сразу зарубят.

Стены широкого туннеля мелькали с такой скоростью, что

сливались в пёстрые ленты. Но никто не погнался, Мрак замедлил прыжки, а потом и вовсе перешёл на шаг. Свет был далеко в глубине, а здесь полумрак, но волчье зрение и острый нюх давали картину куда ярче и насыщеннее, чем могут узреть те жалкие существа, что собрались в пещере...

Он замедлил шаг, потом прижался брюхом к вытертому подошвами камню, прополз. Замер, прислушиваясь к голосам, прошли совсем близко, снова прополз. Пещера раскрывалась огромная, со свода нависали сталактиты, но внизу все срублено, убрано, только вдоль стен остались камни, глыбы, обломки сталагмитов, сюда их и сносили, и Мрак начал пробираться вдоль стены, затаиваясь, прислушиваясь.

Воздух в пещере спёртый, душный, сильно воняет крепким мужским потом, кислыми шкурами, кислым вином. Полумрак, подумал Мрак, но это для меня полумрак, а эти все пробирались сюда почти в темноте. Или же при свете факелов, которые потом зачем-то погасили?

Он смотрел и не верил глазам. В пещере чинно расположились сотни мужчин, а сам воздух, как сказал бы мудрый Олег, пропитан насилием. При каждом дубинки, мечи, ножи, а все как на подбор — матёрые, крепкие, звероватые.

Каждый из них — вожак, у каждого под началом от десятка до сотни человек. У этих разбойников поделён как Барбус, так и сама Барбуссия. Здесь собрались вожаки всех разбойничьих шаек, готовится что-то необычайное...

Он вздрогнул, между сидящими пробирается человек в длинном одеянии странствующего торговца, плащ покрыт пылью, волосы тоже в мелкой дорожной пыли. Мрак принял его сперва за бродячего торговца, но человек прошёл достаточно близко, и ноздри вздрогнули, затрепетали. Запах показался чересчур знакомым. Нет, не слишком чересчур, но знакомым, Мрак повёл носом вслед, человек уже удалялся, и тут как молния осветила тьму: так это же Верховный жрец сунулся в это гнездо, вдруг да начнёт уговаривать их бросить грабеж и заняться честным трудом...

Мрак даже привстал, не зная, то ли заорать вслед, чтобы не делал глупости, то ли броситься и остановить простодушного дурака, но Верховный жрец прошёл, переступая через ноги, в самую глубину пещеры. Там на широком камне трепетал слабый огонек крохотного светильника.

На Мрака сзади цыкнули, он заворчал в ответ, но послушно сел. Жрец присел в сторонке от камня, склонил голову в молитве. Сердце Мрака стучало часто, во рту стало сухо. Как только этот прекраснодушный дурак откроет рот и начнёт увещевать этих зверей, его тут же забьют, затопчут, разорвут с хохотом в клочья...

Голова разогрелась от попыток что-то придумать, он бросал быстрые взгляды по сторонам, разбойников слишком много, все крепкие, безжалостные, всех не перебьёшь, кто-то да шарахнет по голове, а дубины у всех увесистые...

Когда он снова бросил взгляд в середину пещеры, там возле огонька появился человек, и Мрак понял сразу, что это и есть Заур. Лицо оставалось в тени, да и сам он в тени, а отблеск хилого огонька высветил только пару крупных чешуек из металла на плече вожака разбойников, но двигался он с грацией прирождённого хозяина любой толпы, любой стаи.