Передышка в Барбусе
Шрифт:
— Ваше Величество! Вы меня убиваете... Это я должен следить за вами, охранять вас...
— Вот я и хочу, — отрезал Мрак, — чтобы ты завтра мог охранять, а не валялся в постели, ослабевший от потери крови. Зажми покрепче! Вон уже бегут...
Вместе с прибежавшими на помощь работниками был и Червлен. Выглядел он испуганным, глаза бегали. Мрак напомнил себе, что не мешало бы узнать, куда это он делся сразу же, как только сели за стол.
Червлен повскрикивал, потом довольно толково распорядился насчёт лекарей, а сам исчез снова. Герц, белый, как полотно, пугливо вздрагивал, трясся, наконец пролепетал
— Это не наши... Какие-то бродяги... Мрак усомнился, прорычал:
— Ты уверен?
— У нас здесь все друг друга знают!
— Этих не видели? Герц покачал головой.
— Какие-то разбойники! Только не понимаю, как смогли пройти так далеко незамеченными...
— Уверен, что разбойники?
— Ваше Величество! А что же ещё?
Мрак пихнул носком сапога голову одного из убитых. Похоже, Герц живёт в очень благополучном мире. Не только никогда не видел разбойников, но даже не представляет, какие они с виду. Дело даже не в том, что, живя в лесу да в горах, прячась от людей, не больно заботишься о своём виде. Наоборот — разбойники стараются отрастить бороды, волосы, скрывая внешность. А эти чисто выбриты, и если принюхаться, то можно уловить аромат благовоний. Слабый, почти заглушенный запахом пота, крови, зловонием из котлована, но все же ощутимый.
Он поднял голову, взглянул на заходящее солнце.
— Ладно, пора заканчивать. Где этот ваш красавец? У которого Пурпурные Крылья?
— Пламенные, Ваше Величество. Но, если желаете переименовать, то — Пурпурные.
Мрак подумал, кивнул.
— Желаю. Даже изволю.
Он подумал, что переименовывать — проще всего, но зато заметнее. Вроде бы ничего не сделал, а результат твоего тяжкого труда видят все прямо щас, а ещё и много поколений потом.
Герц посмотрел на могучую стать Его Величества, предложил робко:
— Если изволите, то можно даже назвать его... Яфегердом, например.
— Это пока лишнее, — ответил Мрак скромно. — Пожуём — увидим.
Герц суетливо забегал вперёд, иногда даже шёл задом, руки его постоянно взлетали, как вспугнутые бабочки, рисовали в воздухе замысловатые узоры, ещё больше похожие на бабочек, что, дуры, не умеют летать прямо, как стрекозки или кузнечики.
Мрак подумал про Кузнечика-Кузю, в груди потеплело. Герц вскрикивал:
— Прошу сюда. Ещё... Вон там котлован, в котором держим этого зверя...
Они были совсем рядом с каменной оградкой, когда раздался грохот. Мрак быстро вскинул голову. Сверху с горы неслось, подпрыгивая на выступах, бревно в три обхвата. Аспард вскрикнул, бесцельно схватился за меч и попробовал заступить Мрака. Мрак ухватил его за шиворот и мощно откинул под крохотный каменный навес.
Сам он попытался отпрыгнуть, но оступился, бревно мелькнуло прямо перед глазами, его страшно рвануло за одежду, ударило, швырнуло на каменную стену. Он падал, цепляясь за камни, голова гудела, успел сообразить только, что краем бревна зацепило за роскошное тцарское одеяние, куда-то бросило...
Его несло вниз по крутой каменной стене. В ноздри ударил мощный рыбный запах. Он бессильно скользил, пока не рухнул на дно, где торопливо приподнялся и сел. Ладони опирались на раздробленные кости гигантских зверей. Вдоль хребта зашевелилась и начала подниматься шерсть, когда сообразил, что
Справа и слева, как впереди и сзади — каменные стены. Он на дне самого глубокого котлована, а в десятке шагов поднял голову, разбуженный шумом, и смотрит на него дракон. Тот самый, что лютый из лютых. Который на племя. И который сожрал уже четырнадцать неосторожных конюхов. Дракон по имени Пламенные Крылья. Теперь — Пурпурные.
Сверху в наступающей полутьме слышались шум, крики, вроде бы даже лязг железа. Кто-то закричал нечеловеческим голосом, тут же крик оборвался. Мраку даже почудился сип и клекот, вырывающиеся из перерезанного горла.
Дракон всхрапнул, быстро вскочил на все четыре лапы. Несмотря на размеры, он выглядел собранным, быстрым, поджарым, а к жертве шагнул легко, словно барс размером с амбар. Мрак попятился, упёрся спиной в каменную стену. Мелькнула мысль попытаться вскарабкаться, это дракон всползти по таким плитам не может, а человеку зацепиться бы хоть чуть-чуть, но дракон как выстрелил огромной головой. Мрак увидел прямо перед собой страшную пасть, где целиком поместится корова, отшатнулся от дурного запаха, успел даже увидеть гниющие волокна мяса между зубами, размером с куявские мечи...
Он успел отдёрнуть голову, мимо пролетело что-то красное, обожгло щёку. Дракон со страшным рёвом прыгнул ближе. Теперь он не вытягивал шею, она стала втрое короче, толще, вся в буграх и костяных пластинах, что выдержат удар любого меча или топора. Мощная лапа с чудовищной силой ударила в грудь. Мрак отлетел вдоль стены, ударился спиной. Огромная пасть мелькнула у самого лица. Когти со скрежетом впились в камни справа и слева. Мрак оказался зажатым между передних лап. Голова Змея была с плавильную печь, вытаращенные глаза — как выпуклые круглые щиты славов, а когда распахнул красную пасть, оттуда пахнуло жаром.
— Да пошёл ты, — вскрикнул Мрак, закашлялся, ибо лицо залепило горячим и влажным. Зажмурился, лицо вспыхнуло, как натёртое шершавой рукавицей.
— Брысь, свинья поганая!..
Горячий язык со скоростью молнии облизал ему щёки, подбородок, лоб. Мрак отпихивался вслепую, зажмурившись, а дракон с громким хрюканьем чмокал длинным горячим языком, дыхание из Мрака вылетело с жалобным всхлипом: Змей придавил его грудью, сопел, горячий язык шлепнул по ушам, и даже, похоже, пытался залезть внутрь его заросших шерстью раковин. Во всём котловане разносился грохот, лязг, треск разламывающихся под лапами дракона костей его жертв.
Сверху раздались истошные крики. Мрак не слышал, что именно кричат, дракон сопит и наседает, язык шоркает по лицу, отшвыривает руки, слюни уже промочили одежду.
Наконец удалось увидеть, как в трёх шагах сверху опускается грубо сколоченная лестница. Нижние ступеньки сломаны, он заметил даже следы огромных зубов, кое-как вывернулся из-под драконьей пасти, побежал, подпрыгнул и схватился за перекладину.
Тотчас же лестницу с неудержимой силой потянуло вверх. Снизу раздался раздражённый рёв. Вдогонку полетел столб огня. Опалило страшным жаром, но одежда, пропитанная слюнями, к счастью, не вспыхнула, зато наверху закричали обожжённые люди, лестница остановилась и даже чуть опустилась.