Переезд
Шрифт:
Мимо шли потоки машин. Затем, внезапно, когда загорался красный свет, шоссе пустело, и через него бегом устремлялись пешеходы.
– Да, мсье. Директор агентства вас слушает.
Ему только-только исполнилось тридцать пять лет, а он уже был директором. Разумеется, не всей фирмы «Вуаяж Барийон», а агентства на площади Бастилии. Все же он проделал немалый путь со времени своей работы в нотариальной конторе мэтра Депу, который в конце концов умер в возрасте восьмидесяти лет.
– Трое детей, которым еще нет десяти лет? Лично я вам советую
Он занимался своим делом, чувствовал, что действительно что-то собой представляет, с покровительственной нежностью вспоминал о Бланш оставшейся в их недели в лицее Карла Великого.
Какое ему дело до того, чем занимаются соседи?
– Да, я – директор. Слушаю вас... Я не узнал вашего голоса, мсье Шанлу... Да, все улажено. Мне удалось поместить вас всех в одном купе, а ваши номера в гостинице расположены дверь в дверь... Когда вам будет угодно... Мне это доставит удовольствие.
Глава вторая
Ален прошел в стеклянную дверь чуть раньше половины шестого и, не поздоровавшись с отцом, сел в одно из незанятых кресел. Должно быть, он сделал домашнее задание и подготовился к урокам в лицее, так как уронил рядом с собой на ковер портфель, давно потерявший форму, из-за того что Ален вечно набивал его до отказа.
Занятый разговором по телефону Эмиль Жовис разглядывал сына, и как это часто с ним случалось, у него защемило сердце. Несомненно, Ален был почти красив. Правда, у него было широкое, как у всех Жовисов, лицо, зато он не унаследовал ни смешного маленького носа, ни глаз навыкате. У него были материнские глаза – карие с золотыми блестками – и мягкий, кажущийся безмятежным взгляд.
В парнишке имелось, однако, и что-то загадочное. Он наблюдал за всем, что его окружало, в том числе и за отцом, так что нельзя было понять, что его поражает, что особенно интересует.
Эмиль часто задавался вопросом, каким его видит сын, какого он о нем мнения. Его радовало, что тот видит его в нынешнем ракурсе: деловым, компетентным, быстрым, непринужденным, знающим свое ремесло до кончиков пальцев, переходящим с одного языка на другой, любезным с клиентами, но никогда не заискивающим.
Он проделал немалый путь со времени своей работы в нотариальной конторе мэтра Депу. На протяжении многих лет он почти все свои вечера и часть ночей посвящал учебе. Результат: вот уже три года, как у них есть машина, вот уже два дня, как они живут в новой, комфортабельной квартире.
Разве не мог бы Ален время от времени выражать некоторое восхищение? Может, не восхищение, но... как бы это сказать?.. уважение.
Да просто сознавать его нынешнее положение, как, например, малыш Дютуа, который вечно дивится.
– Интересно, как вам это удается, мсье Жовис? Вы никогда не давите на клиентов. Между тем вы были бы способны
В паузе между двумя клиентами он подошел к сыну.
– Это ненадолго.
– Я не спешу.
Еще на улице Фран-Буржуа у Алена уже было мало друзей. Иногда его видели прогуливающимся по улицам по каким-нибудь приятелем. Они почти не переговаривались между собой, не оборачивались на девушек.
– Кто твой новый друг?
– Это не друг. Просто один приятель, Жюльен.
– Жюльен, а дальше?
– Мазро.
– Он живет в этом квартале?
– На улице де Тюренна.
– Ты был у него?
– Нет.
– Знаешь, чем занимается его отец?
– Нет.
Это его не интересовало. Его всегда удивлял этот вопрос, как если бы отцы в счет не шли, как если бы их деятельность не имела никакого отношения к жизни детей.
Чуть позже, в машине, после того как он закрыл железные шторы в агентстве, Жовис попытался завязать разговор.
– Ты хорошо сегодня поработал?
– Не знаю.
– В классе было не слишком жарко?
– Окна оставили открытыми. Из-за уличного шума учителя было еле слышно.
Об учителях он тоже почти ничего не говорил. Они знали лишь, что учитель латыни был довольно пожилым и что он шумно сморкался.
– Вы его освистываете?
– Когда нам скучно, мы начинаем один за другим сморкаться, потом все вместе.
– И как он реагирует?
– А он не реагирует. Он тоже сморкается. Потом говорит: «Господа, когда вы закончите, я продолжу свой рассказ».
– Ты не думаешь, что он из-за вас несчастен?
– Он привык.
– А другие учителя?
– Неплохие.
Может, и Жовис тоже был в глазах своего сына «неплохим»? Он не мог пожаловаться на Алена. Хотя нельзя сказать, чтобы тот много занимался, все же оценки имел хорошие и был одним из лучших учеников в классе. Дома он оставался спокойным, скорее чересчур спокойным, большую часть времени читал, лежа на полу в гостиной или распластавшись на животе у себя на кровати.
– Почему ты не пойдешь и не подышишь свежим воздухом?
– Потому что мне не хочется.
Может, с матерью, когда Эмиля рядом не было, он поддерживал более тесные отношения? Жовис не осмеливался спросить об этом жену. Самое большее, на что он отваживался, это изредка задавать осторожные вопросы.
– Он рассказывает тебе о своих товарищах?
– Редко.
– Ты не находишь, что он несколько скрытен?
– Наверное, все дети в определенном возрасте ведут себя так, как он.
Разве это не было в характере Бланш? Знал ли когда-нибудь ее муж, о чем она думает в глубине души? Она ни на что не жаловалась, даже когда они жили, скорее, бедно. В ту пору, до рождения Алена, она шила для соседок, делая это по вечерам, пока он изучал бухгалтерский учет и языки.