Перегоны. Часть 1

Книга, которую держит сейчас перед собой читатель, – во многом необычна, как необычно уже то, что вступительную статью к ней пишет не профессиональный литературный критик, а самый обыкновенный читатель, отличающийся от других читателей, может быть, только тем, что по происхождению является близким автору книги человеком (происходит тоже из бывшего казачьего сословия, но не кубанских казаков, как автор, а уральских) и что удостоился прочтения поэмы раньше многих других.

Автор многим давал читать свою книгу еще в машинописном виде с условием, чтобы в ответ следовали критические замечания. Я не могу не выразить своего удовлетворения тем, что мое участие в обсуждении поэмы побудило автора предложить именно мне написать вступительную статью к этой книге, хотя, как мне известно, были намного более лестные для него отзывы о поэме, чем мой.

Когда в читаемой книге встречаешь места, вызывающие особенно сильные впечатления, возникает естественное желание поделиться ими с близкими. На сей раз близких мне, то есть будущих читателей, предполагается иметь множество, так как поэму Е. Федорина «Перегоны», конечно же, не без удовольствия смогут прочесть не только потомки всех ветвей российского казачества, но и любые граждане и особенно жители станиц, сел и деревень, судьбы которых во многом сходны с теми, которые отражены в поэме. Успеху книги во всех читательских кругах будет, несомненно, способствовать и то, что все описанное в этом, прямо скажу, прекрасном произведении, прежде чем попасть на бумагу – от лепки “пирожков” из уличной пыли и грязи, пастьбы свиней и гусей на ближнем лугу до непростой доли сельского труженика, а потом солдата Великой Отечественной – прошло непосредственно через жизнь, сердце и разум самого автора.

“Располагает к автору, – пишет в своем отзыве известный кубанский писатель Г. Ефременков, – не только стремление произнести слово признательности родным “истокам”, оставить собственное, из прочности обретений и горечи потерь и ошибок рожденное свидетельство о прошлом, но и его неравнодушие ко многим социальным и нравственным проблемам современности, сохраняющим актуальность: вопросы экологии, застоя в сельском хозяйстве, нравственного, трудового, эстетического воспитания и т. д.”

Я буду говорить в этой статье только о том, чем мне именно хочется поделиться с будущими читателями книги, не раскрывая, разумеется, подробностей ее содержания.

Прежде всего считаю, ни у кого из читателей не может не вызвать интерес весьма оригинальный изобразительный прием автора, выразившийся в том, что в качестве одного из главных действующих лиц произведения им выведен образ самого обыкновенного лежащего у забора старого дрючка (бревна), на котором и возле которого происходит множество встреч, бесед, споров самых различных наших сограждан, а в целом – выражение отношения ко всем происходящим в стране событиям самого народа.

Так объясняет чудесные возможности старого дрючка словами рассказчика автор. И сам широко пользуется этими возможностями. Байки старого Дрючка подобно множеству ветвей и листьев дерева, создающих самобытный индивидуальный вид породы, делают весьма внушительную по объему и весьма многоплановую по содержанию поэму своеобразным, но цельным, обладающим собственной индивидуальностью произведением. Г. Ефременков считает образ старого Дрючка литературной находкой автора. “Ибо старый дрючок, – пишет он, – является открытой трибуной для многих поколений терпеливых, осторожных, с виду наивных, но не очень доверчивых, “себе на уме” сельчан”.

Байки старого Дрючка – это множество самых разнообразных – и смешных, и серьезных, и трогательных – диалогов, воспринимаемых действительно как магнитофонные записи с людного места. В них нигде, кроме как в самом начале, нет никаких поясняющих и связующих авторских слов, и читателю представляется право самому решать, кому именно по возрасту, полу и социальному статусу принадлежит та или иная реплика. И это – очень даже интересно: читатель как бы становится соучастником творческого процесса.

Небезынтересно отметить, как, судя по содержанию и характеру диалогов, с течением времени весьма заметно изменяется культурный уровень сельского жителя: от его безоглядной веры в чудеса, ведьм и нечистую силу (в прошлом столетии), ложного толкования понятия «социалист-утопист» (в период гражданской войны) и неразличения созвучных сокращений «СССР» и «эсер» (в первые годы советской власти) до серьезных дискуссий о роли науки в жизни общества и о глубинных причинах войн в мире (в предперестроечный период).

В поэме немало с некоторой подозрительностью воспринимаемых сейчас упоминаний о коммунизме, о вере людей в Ленина, в партию, в коммунистические идеалы. Один из заглавных персонажей поэмы воин-патриот Лешка Гвозденко, мыслившийся его товарищами как будущий поэт, выглядит в смысле коммунистических идей особенно убежденным человеком, о чем с достаточной убедительностью говорит тетрадь его стихотворений. И все это сделано автором, безусловно, правильно: такова наша история периода государственного формирования коммунистических взглядов целых поколений, в том числе и взглядов “инженеров человеческих душ” писателей. А строительство коммунизма – это ведь и жизненная цель, и реальные усилия тех поколений наших граждан.

Стыдливое умолчание обо всем этом означало бы фальсификацию событий целой эпохи в жизни нашего народа. Известно, к тому же, что люди, относящиеся к жизни с глубоко осмысленными убеждениями, это всегда весьма активные члены общества и при достаточных фактах действительности способны весьма серьезно подкорректировать или даже изменить свои убеждения. В поэме это довольно хорошо показано на примере другого заглавного персонажа – Евгения Чепурнина, от имени которого и ведется все повествование. Сколько очень острых прямых и косвенных критических замечаний высказано рассказчиком в адрес прежней тоталитарной системы, трудно сосчитать. Хотя антикоммунистом он и не был.