Перегрузка
Шрифт:
Чтобы хоть немного отвлечься от мрачных мыслей, он принялся смотреть по сторонам. Уже сгущались сумерки, но на улицах людей было больше, чем обычно. Когда-то Ним уже читал о том, как Нью-Йорк остался без света. Сами не зная зачем, горожане устремлялись на улицы. Мало кто из них мог объяснить, что их гнало из дома. Вероятно, они инстинктивно искали общения. Конечно же, были и такие, кто воспользовался темнотой, чтобы жечь и грабить. Не исключено, что через некоторое время такое же начнется и теперь.
Произойдет это или нет, но к прежнему образу жизни возврата нет,
Огни города уже горели или зажигались. Скоро несколько оставшихся без электроэнергии районов тоже придут в норму.
До завтрашнего дня.
И до послезавтрашнего.
Кто может сказать, что их всех ждет в ближайшем будущем?
— Приехали, мистер Голдман, — объявил водитель. Они были у дома Карен.
— Пожалуйста, подождите, — попросил Ним.
— Вы не должны входить, — сказала Синтия. — Не сейчас. Это слишком ужасно.
Она вышла в коридор, закрыв за собой дверь. За несколько секунд до этого Ним расслышал чьи-то рыдания — похоже было, что плачет Генриетта Слоун. До него донеслись и причитания Джози. Глаза Синтии были красными.
Она рассказала о жутком стечении обстоятельств, приведшем к смерти Карен. Ним заикнулся было о своей вине, но Синтия оборвала его.
— Нет! За долгое-долгое время, когда мы пытались всеми силами помочь Карен, никто из нас не сделал для нее столько, сколько вы. Она не захотела бы, чтобы вы испытывали чувство вины перед ней. Она даже оставила кое-что для вас. Подождите!
Синтия пошла в гостиную и вернулась с единственным листком голубой почтовой бумаги:
— Она, вероятно, писала незадолго до... до… — Синтия была не в силах продолжать.
— Спасибо. — Ним сложил листок и положил его во внутренний карман пиджака. — Могу я что-нибудь для вас сделать? Синтия покачала головой:
— Не теперь.
Когда он уже стоял на пороге, она спросила:
— Нимрод, я увижу вас снова?
Он остановился. Это было недвусмысленным приглашением. Такое он уже слышал.
— О Боже, Синтия, я не знаю.
“Вот так штука”, — подумал он. Он хотел ее, несмотря на свою любовь к Руфи и примирение с ней.
— Если я буду вам нужна, Нимрод, — сказала Синтия, — вы знаете, где меня найти. Он кивнул. В машине Ним развернул листок знакомой почтовой бумаги:
Разве так уж странно, мой дорогой Нимрод,Что свет должен погаснуть?Стремительно свет исчезает;Все огни, которые зажгли люди,В конце концов умирают.Хотя свет, подобно жизни, остается.Слабый блеск, пылающая головешка —Все имеет…Что они имеют? — думал он. Какую последнюю мысль Карен он никогда не узнает?
Глава 20
В кабинет Нима принесли раскладушку. Когда он вернулся, она уже была расстелена, сверху лежали одеяло и подушка.
Вики ушла домой.
Он все еще думал о Карен. Что бы там
Сможет ли он когда-нибудь забыть о своей вине перед Карен? Во всяком случае, если это и произойдет, то не скоро.
Ним жалел, что нет никого рядом, кому он мог бы довериться. Руфи он о Карен никогда не рассказывал и тем более не мог это сделать сейчас.
Он сидел за своим столом, закрыв лицо руками. Нет, так никуда не годится. Надо занять мысли каким-нибудь делом. На час или два по крайней мере.
События этого дня — несчастье за несчастьем — помешали ему заняться бумагами, скопившимися на его столе. Если он не разберется в этом завале сегодня, завтра он будет в два раза больше. Итак, за работу!
Он уже десять минут пытался сосредоточиться на делах, когда раздался звонок городского телефона.
— Держу пари, — услышал он голос Терезы Ван Бэрен, — ты думал, что на сегодня твои функции рупора компании закончились.
— Как-то у меня и в мыслях не было этой проблемы.
Тереза усмехнулась:
— Пресса никогда не спит, и это печально. У меня здесь еще двое, которые хотели бы увидеться с тобой. Один — из Ассошиэйтед Пресс. У него есть несколько дополнительных вопросов по поводу наших периодических отключений электроэнергии. Рядом с ним Нэнси Молино, она не говорит, какого черта ей надо, явно чего-то хочет от тебя добиться. Как насчет встречи с ними?
Ним вздохнул:
— Ладно, давай их сюда.
Случались моменты — и сейчас был один из них, — когда он сожалел о предательстве и уходе из компании мистера Йела.
— Ну, не буду вам мешать, — сказала Ван Бэрен, представив Ниму журналиста из АП, пожилого мужчину со слезящимися глазами и кашлем курильщика. Нэнси Молино предпочла подождать за дверью, пока представитель АП закончит разговор.
Вопросы этого человека из телеграфного агентства были профессиональными и тщательно подготовленными, он записывал ответы Нима в блокнот, сокращая слова на свой манер. Когда они покончили со всем, он поднялся, чтобы уйти, и спросил:
— Впустить куколку?
— Да, пожалуйста.
Ним услышал, как закрылась входная дверь, затем вошла Нэнси.
— Привет, — сказала она.
Как обычно, одета она была элегантно, хотя и просто. Шелковое платье спортивного покроя розового цвета очень шло к ее безупречной черной коже. Ее лицо, казалось, утратило большую часть обычной надменности. Ним подумал, что со времени их встречи в отеле “Христофор Колумб” она стала относиться к нему дружелюбнее.
Она села напротив него, скрестив свои длинные красивые ноги. Ним мельком взглянул на них, затем отвел глаза.