Перегрузка
Шрифт:
— О жаре нам можно не беспокоиться, — размышлял Куинлан, оглядывая холл высотой в два этажа. — Здесь станет значительно теплее, но хорошая теплоизоляция и тонированные стекла не позволят воздуху перегреться. У нас все будет нормально.
Элизабет уговаривала себя не волноваться понапрасну и мыслить разумно. Если нельзя изменить ситуацию, то измени отношение к ней. В их случае это означало устроиться как можно удобнее, то есть прохладнее. Том уже говорил, что воды и пищи у них в достатке, хотя последнюю придется вынужденно украсть. Она осмотрелась. Мебели вокруг хватит, чтобы обставить не одну комнату. Даже подушки имеются, можно устроить настоящую
— Если мы распахнем двери, это создаст эффект дымохода, — вслух размышляла Элизабет.
— Отличная идея! Я собираюсь подняться в свой офис за фонарем и за вкуснятиной из автомата. Тебе что-то нужно из твоей комнаты? Заодно принесу.
Мысленно обшарив столы, она вспомнила о нескольких мелочах, которые могли бы пригодиться.
— Кое-что стоит взять. Я иду с тобой.
— Какой смысл двоим взбираться на такую высоту, да еще в темноте? — небрежно бросил Том. — Только скажи, и у тебя будет все, что хочешь.
«Куинлан в своем репертуаре, — с раздражением подумала Элизабет. — Все сделаю сам, обойдусь без тебя, дорогая».
— Лучше пойти вдвоем. Ты обыщешь свою комнату, я — свою. У меня, вроде, тоже есть фонарик, только не помню где.
— Восемь пролетов вверх, а не вниз, — предупредил он, глядя на высокие каблуки Элизабет.
В ответ она сбросила туфли и вскинула брови в ожидании. Задумчиво посмотрев, он сдался без дальнейших споров и жестом предложил ей идти первой. Чтобы дверь на лестницу не захлопнулась, Том передвинул большое дерево в кадке с небрежной легкостью, как будто оно не весило полцентнера. Про вес растений Элизабет знала не понаслышке — ее квартира всегда напоминала зимний сад. Любопытно, как бы она себя чувствовала, имея силу и уверенность Куинлана, с легкостью справляясь с любыми трудностями и непредсказуемыми ситуациями. Хотя в его случае это не столько уверенность в себе, сколько заносчивость — едва уловимая, но, безусловно, существующая — спокойная заносчивость мужчины, осознающего свою силу и подготовку. Том ловко уклонялся от вопросов о прошлом, но она чувствовала, что некоторые из его умений были смертельными.
На этот раз Элизабет вступила на лестницу почти спокойно. Открытая дверь в холл пропускала достаточно света, чтобы первые два пролета освещались вполне сносно. Однако выше они снова вошли в густую, всепоглощающую темноту. Как и в прошлый раз, Куинлан одной рукой держался за поручень прямо за ее спиной, другой подстраховывал ее за локоть. Элизабет вспомнила, что его рука всегда была там, когда они вместе спускались или поднимались по ступенькам. Поначалу забота показалась приятной, вскоре начала давить, а под конец откровенно беспокоила. Поведение Куинлана не столько защищало, сколько подавляло. Элизабет на собственном примере знала, как быстро такие отношения могли выйти из-под контроля.
Прерывая тишину, она попыталась пошутить:
— Если бы кто-то из нас курил, смог бы посветить зажигалкой.
— Если бы кто-то из нас курил, — сухо возразил Том, — у него не хватило бы дыхания, чтобы подняться по лестнице.
Она хмыкнула, потом сосредоточилась на движении, чтобы сберечь энергию. Пешком подняться на пятый этаж — не назовешь невыполнимой миссией, но требует некоторых усилий. К этому времени она уже тяжело дышала, да и темнота нервировала. Куинлан обогнал Элизабет и распахнул дверь, впуская милый сердцу свет.
В коридоре они разделились. Пока Элизабет отпирала дверь, он уже исчез в своем офисе. Дело близилось к вечеру, но солнечные лучи щедро заливали помещение, напоминая, как мало прошло времени с внезапной остановки лифта. Взглянув на наручные часы, Элизабет не поверила собственным глазам. Минуло всего полчаса.
Самым важным было найти фонарик, и она обшарила не одну полку, пока не наткнулась на него. Молясь, чтобы не сели батарейки, Элизабет щелкнула выключателем. Наградой ей стал яркий белый луч. Она выключила ценную находку и положила на стол Чики. Они с секретаршей предпочитали кофе собственного приготовления, что удобнее и вкуснее, чем бурда из автомата. Так что к фонарику добавилась пара чашек. Пить из них приятнее, чем с руки. Элизабет не сомневалась, что Чики не станет возражать, если ее чашкой попользуется Куинлан. Скорее наоборот.
Зная пристрастие секретарши к сладкому, Элизабет начала выдвигать ящики ее стола и одобрительно улыбнулась, когда перед ее глазами оказалась упаковка из шести плиток шоколада, в которой отсутствовала только одна, непочатая пачка фруктовых батончиков, жевательные резинки, медовая булочка и большущий черничный кекс. Не назовешь здоровой пищей, но голодными они не останутся. Напоследок она выбрала пару мягких подушек, украшавших кресла в ее офисе. Спать на них будет намного удобнее, чем на полотняных, которые лежали на диванах внизу.
Куинлан открыл дверь офиса, и Элизабет оторвалась от поисков. Он снял пиджак и нес в руке небольшую черную кожаную сумку. Оглядев ее добычу, Том рассмеялся:
— Ты, случайно, в детстве не была бойскаутом?
— Почти все это не мое. Чики у нас сладкоежка.
— Напомни мне обнять ее покрепче при следующей встрече.
— Лучше помоги ей организовать свидание с тем байкером, который приходил после ланча.
— Любительница приключений?
— Чики всегда готова к приключениям. А тот мужчина действительно был клиентом?
— Нет.
Элизабет почувствовала, что Том больше ничего не скажет о «байкере». Как всегда, Куинлан вел себя крайне сдержано по отношению ко всему, что касалось его бизнеса, включая клиентов и сотрудников. На свиданиях он предпочитал разговаривать о ней, выказывая интерес к малейшим подробностям ее жизни. В то же время, мягко блокировал ее осторожные попытки познакомиться с ним поближе. Не потребовалось много времени, чтобы направленный на ее дела интерес и нежелание говорить о себе, заставило Элизабет чувствовать себя в его обществе очень неуютно. Она могла понять человека, который отказывался обсуждать определенные темы. У самой было такое время, когда не могла себя заставить говорить о некоторых обстоятельствах своей жизни. Но скрытность Куинлана доходила до абсурда. Элизабет даже не знала, есть ли у него семья. С другой стороны, ко времени разрыва их отношений, Том уже заметил белое пятно в ее жизни и начал задавать наводящие вопросы.
На стуле висела пестрая шелковая шаль «пейсли»[1]. Элизабет расстелила ее на столе, чтобы завязать сокровища, как узелок бродяги. Пока она складывала найденное в центр шали, Куинлан пошевелил кончиком пальца бахрому.
— Неужели люди покупают шали только потому, что они красиво висят на стуле?
— Конечно. Почему бы нет?
— Немного глупо. Или я ошибаюсь?
— Зависит от точки зрения. Считаешь ли ты глупыми тех, кто тратит сотни долларов на дизайнерские диски, только потому, что машины с ними выглядят красивее?