Переход

Мусцевой Виктор Васильевич

37 лет, физик--теоретик,

кандидат физ.--мат. наук, доцент Волгоградского госуниверситета

Переход

Если вы будете пролетать на вертолете от Песковатки к Рюмино--Красноярскому, под вами будет тянуться двух--четырех километровая полоса песчаных барханов, зажатая между широкой сосновой лесополосой и поймой Дона. Это пустыня --- Большие Голубинские Пески. Если вы будете пролетать над ней на вертолете, вы не устанете. Но вы не увидите, как величественно и, в то же время, грозно, даже зловеще нависают над вами десятиметровые туши барханов, взлохмаченные редкими кустиками саксаула. Вы не узнаете, что если долго идти по ослепительно бело--желтому отражающему солнечный свет песку, то яркое безоблачное и бездонное небо будет казаться вам темно--серым. Вы не услышите, как поет

ветер в кустиках сухой травы на вершинах барханов, как шелестит переносимый ветром песок, образующий мелкую волнистую рябь на открытых местах, и как шуршат сухие и колючие стебли пустынных злаков, рисующие под порывами ветра правильные полуокружности на песке. Вы не узнаете того изумления, которое испытываешь, поднимаясь на гребень голого бархана и находя в ложбине, окруженной со всех сторон такими же голыми барханами и знойным маревом, ярко--зеленый березовый колок --- небольшую рощицу, соседствующую с маленьким, метров пятьдесят в диаметре, озерцом, сплошь поросшим темно--зеленым камышом. Вы не почувствуете очень суровой и мужественной красоты этих мест, где в полной неподвижности палящего зноя все живое яростно и упорно борется за жизнь. Чтобы прочувствовать все это, нужно идти в барханы пешком. Если, конечно, все это вам нужно.

Мне нужно. Я сам не вполне понимаю, почему. Вырос в городе, объехал пол--Украины, весь Крым, Кавказ, был на Урале, жил в Питере. Видел горы, море, разные леса. Но когда подхожу к барханам, пульс учащается, ноздри раздуваются --- делаю стойку, как хорошая гончая. Есть в них что--то такое... Трудно уловимое. И уловимое не всеми. Выше я немного попытался описать, что именно. Но в этот раз, о котором пойдет речь, ничего этого мы не увидели. Потому, что вперлись в барханы ночью...

Пеший переход через барханы --- удовольствие специфическое. Причем весьма и весьма. Тем более ночью. Тем более с грузом. Тем более после дождичка. Нет, плюсы, конечно же есть, --не так уж и жарко, ноги в песок не проваливаются. Но жизнь --штука коварная и каждый плюс норовит скомпенсировать парой минусов. Душно. Нагретый за день песок ретиво испаряет из себя дождевую воду. Потно. Комары. Ни хрена не видно. Нет, не так. Не видно НИ ХРЕ--НА. Произносится раздельно, с паузой после каждого слога и с огромным чувством. Понятно каким. Глубочайшего удовлетворения. Видимость --- метр. Но до земли дальше. Потому что идем не на четвереньках. Может быть, конечно, только пока.

Идем, прошу заметить, по азимуту. То есть, если утыкаемся в подъем с уклоном градусов в шестьдесят, то карабкаемся на него как горные козлы. С упрямостью баранов. Даже если где--то рядом и поположе. На предыдущем привале имел неосторожность показать направление, куда нужно попасть. Народ с энтузиазмом взял азимут. Стоило мне отклониться на запад, как народ сместил меня с должности Сусанина. Теперь работаем горно--козло--баранами. Народ считает, что прямая --- кратчайшее расстояние между двумя точками. С точки зрения математики это, конечно, так. Но с точки зрения любого нормального физика механическая работа совершается при поднятии груза на высоту h. А любой нормальный пехотинец ходит по пескам не как короче, а где меньше подниматься--опускаться. Но то пехотинец. К тому же нормальный. А ребятам интересно проверить свои силы. Естественное желание молодого здорового организма. Моему организму тридцать семь, а здоровьем я поменялся с армией. На вторую группу инвалидности.

Молодые организмы пыхтят, но пока идут нормально. Мой тоже пыхтит, но тоже идет --- ему--то к этому маршруту не привыкать. Палатка только, зараза, ломает позвоночник. Нет, вообще--то хорошая палатка, большая, армейская, на отделение. Только в армии ее никакой дурак на плече не носил. Ее возили в кузове. На полуторке. Или даже на ЗИС--5. Или даже на ЗИЛ--157. Хорошая машина --- ЗИЛ--157. Была бы сейчас --- ехали бы. Не то чтобы с ветерком. С ревом двигателя на пониженной передаче и врубив передний мост. Но ехали бы. Но ее нет. Поэтому топ--топ, топ--топ. Еще топ. Из под кепи на левую бровь сползает крупная капля пота. Сейчас попадет в глаз и начнет его есть. Скотина. Попадает. Ест. Вытираю морду левой рукой. Морда покрывается песком. Черт. Это со штанов. Ну, когда их отряхивал после последнего привала. Рука потная, прилип. Теперь и к физиономии прилип. А комары, все таки, сволочи.

Привал. Курим. Так меньше едят. Крово--насосно сосущие

насекомые. Глотаем водичку. Ночью можно. Немного. Днем в песках пить нельзя --- запалишься. Все пытаются что--нибудь разглядеть. В задних рядах рождается мнение, что ходим кругами. Не верит, не верит народ в науку географию, взятую вместе с топографией и с компасом. ``Ну вон, большие деревья, это же Синие Талы, от которых мы тронулись,'' --- говорит Леня. Добросовестно пытаюсь увидеть большие деревья. Хотя знаю, что здесь их нет. Точно, мы тронулись. Впрочем, в меня медленно входит, где Леня увидел деревья. Объясняю, что это полметровые кустики травы на гребне высокого бархана. По закону подлости, а точнее по азимуту, нам туда. Идя --- иди. Встаем, плетемся дальше.

Вот он, вот он высокий гребень! ``Высота песчаных бугров до 5 метров.'' Цитата. С крупномасштабной армейской карты этого места. Не забудьте добавить такую же глубину ям между буграми. Ура! Да здравствует азимут! Вот он, мой любимый шестидесятиградусный уклон. Громко пыхтя, карабкаюсь вверх. Хорошо альпинистам, они совершают восхождение. А мы так, карабкаемся. Работает, работает закон подлости. Живет и побеждает. Нас. Почти на самой верхушке из под правой ноги поехал песок. Изображаю нечто вроде шпагата на согнутой в колене левой. Совсем как при тренировке растяжки в былые годы на секции каратэ. Попытка встать приводит к тому, что песок начинает уходить и из под левой ноги. Тут нужно технически. Собираюсь с мыслями, встаю. Вскарабкались. Привал, на фиг!

Однако на небе слегка развиднелось, стало видно звезды. До этого Паша с фонариком шел впереди, ежесекундно сверяясь с компасом. Теперь можно идти на какую--нибудь звезду. Выясняем, на какую. Сверяясь с азимутом. Ольга и Леня начинают болезненно реагировать на это слово. Ну, на ``азимут''. Выясняется, что идти следует на одну из звезд Малой Медведицы. Ольга заявляет, что до Малой Медведицы топать, как до Шанхая пешком. Я с серьезной мордой говорю, что как профессиональный астрофизик я могу авторитетно подписаться, что до Медведицы, базаров нет, все же дальше. Отряхиваемся, идем.

Через некоторое время в луч фонарика попадает колея. Не дорога, а так, когда--то давно машина проехала. Призываю Пашу не потерять эту колею --по ней можно идти как нормальные пехотинцы ходят, а не как козлобараны. Метров двести идем нормально, потом колея сильно поворачивает. Народ кричит, что она поведет нас назад, и вообще, паникует. К тому же и колею, вправду сказать, уже потеряли...

Паша настойчиво предлагает вернуться к азимуту. Ленчик кричит, что если он еще раз услышит слово ``азимут'', он кого--нибудь убьет. Наверное это нервное. Я говорю: ``Хорошо, хорошо, давайте просто пойдем на север!'' Леня сразу успокаивается. Странно. По мне, так что ``азимут --- 320'', по которому мы шли до этого, что ``азимут --- 0'', т.е. на север, совершенно конгруэнтно. Север предпочтительнее только в том смысле, что так мы быстрее выйдем к ближайшему озеру, где есть и дрова для костра, и вода для чая. Первейшая заповедь командира: ``Если личный состав начал кричать в походе, разожги костер и напои личный состав.'' В смысле чаем.

Сидеть лучше, чем идти. Но грызут. Там, где штаны сильнее натянуты. Это в двух местах. Но на коленях камуфляжа хоть наколенники нашиты, их никакая сволочь не прокусит. Поэтому, когда дойдем до места постоянного лагеря, буду вечером камуфляж на шорты одевать. Но это когда дойдем. А пока едят. Поэтому лучше идти, чем сидеть. Бросаю в народ клич: ``Ну что, потопотунили? Вперед, к чаю!''

Чай --- это стимул! Чай --- это хорошо! Потому, что пить хочется. Зато сильно. Зато всем. Это спины и физиономии мокрые, а глотки очень даже сухие.

Снова идем. Снова впереди маячит спина Паши, а за ней желтый круг света от фонарика. Что под ногами --- по--прежнему не видно. Главное не отставать, тогда хоть рельеф можно отслеживать. По тому, поднимается Пашина спина, или опускается. Иначе можно и носом пропахать. А на глазах у личного состава это позорно. Хорошо, что в кирзовых сапогах иду. Что под ногами --- не очень важно, --- колючка, ветка, змея --- по барабану. И песок не засыпается, и комарье за щиколотки не кусает. Вообще, кирзачи великий человек придумал, жаль, не знаю кто. Но от мокрой травы намокают. Хуже, чем если в воду не надолго наступишь. Но у пацанов кроссовки и кеды намокают сильнее. Особенно если в воду наступить. И комары. И колючки. И песок. Жуть!