Переход
Шрифт:
Надзиратель, стражник из городского гарнизона, присматривал за ходом работ и вежливо — все-таки в зал вошла благородная дама — подгонял особо нерадивых.
— Хватит ломаться, бездельники! Шевелитесь, не мне же трупы таскать!
Он подмигнул появившейся в дверях служанке. Девица с синяком под глазом важно прошествовала мимо и как бы невзначай, а на самом деле с очень даже мстительным видом уронила увесистую латунную ступку на ногу одному из пленных. Ушибленный истошно заорал. Значит, заслужил, скажи спасибо, что не на голову, подумала Кассандра, не собираясь вмешиваться в конфликт. Она поманила довольную девицу пальцем. Та немедленно подскочила и сделала реверанс
— Где тут у вас кафе?
Глаза служанки округлились, пришлось уточнить:
— Ну, ресторан, столовка? Куда мог отправиться благородный лорд по имени Морис насчет пожрать?
— О, лорд Морис, — радостно воскликнула девчонка, — я проводила его на кухню. Показать госпоже дорогу?
— Показать, — кивнула госпожа.
Судя по всему, Морис успел и в этих краях произвести неизгладимое впечатление. Интересно, чем он так очаровал прекрасную обладательницу фингала? Сказал, что фиолетовый цвет ей к лицу? Но разглашать столь интимные подробности красотка не торопилась.
Под застенчивое молчание служанки они прошли несколько залов и свернули в помещения, похожие на комнаты для прислуги. Во всяком случае, гораздо более скромные в сравнении с покоями, которые остались за спиной. Кассандра была не прочь перекинуться парой слов со своей провожатой о том, как тут проводили время заговорщики. Вдруг что интересное всплывет, да и просто любопытно познакомиться со здешними обитателями не из тех, которые носят (или размечтались носить) корону. Но представительнице простого народа, похоже, и в голову не приходило, что можно запросто поболтать с благородной госпожой. Она лишь молча открыла большую дверь, из-за которой доносился шум голосов и текли такие запахи, что желудок начинал требовательно колотить в хозяйский живот, напоминая о самых неотложных надобностях.
За дверью было что-то вроде огромного обеденного зала, но, уж конечно, не для придворных. В неярком свете ламп, свисавших с закопченного потолка на длинных цепях, шустро сновали прислужницы с подносами, и можно было поклясться, что вид у них совершенно счастливый. Пожалуй, радость этих женщин в возрасте от барышень до бабушек крылась в очень простой причине. Наконец, несмотря на обилие народа, никто не швырялся объедками и бутылками, не задирал раздатчицам юбки и не хватал "за места", по крайней мере, без позволения.
Длинные деревянные столы стояли в несколько рядов, за ними сидели солдаты, которые участвовали в штурме и теперь остались свободны от караулов, королевские курьеры (их Кассандра уже узнавала по сине-зеленой форме), оруженосцы знатных господ, сражавшихся вместе с королем, и прочая разношерстная публика. А над огнем в трех здоровенных очагах поварята только и успевали поворачивать вертела, унизанные дичью и целыми поросячьими тушками.
Из разговоров вокруг стало ясно, что это Роланд велел, не скупясь, обустроить и накормить всех своих сегодняшних помощников, да еще и заплатить за минувший бой жалованье за месяц в счет расходов казны. Тем более, этим людям еще предстояло задержаться в Алуа на несколько дней, а жизнь в столице никогда не баловала дешевизной.
Морис нашелся там, где и ожидалось — поближе к еде, то есть к очагу с будущей новой порцией мяса и двери на кухню, откуда то и дело выносили наполненные блюда и кувшины с вином. Рядом с ним за столом сидели оба дознавателя, те, что допрашивали лорда Экхарта. Полицейский и Невидимые стражи быстро нашли, о чем поговорить, Кассандра застала своего друга за вдохновенным, почти что в лицах, пересказом очередной байки:
— Завелся как-то в нашем городке сексуальный маньяк. Ничего особенного, все, так сказать, естественно, без летальных исходов и развешивания кишок на ветках… Ну, отловили засранца, оказалось — заезжий псих, считал, что он человек-кот, а тут март, как на грех…
Сыщик-маг довольно ухмыльнулся и нацелился было рассказать историю из жизни здешних маньяков, но тут заметил "герцогиню". Оба Невидимых вежливо поднялись из-за стола, даже Морис, чтобы не выбиваться из рядов галантных кавалеров, оторвал себя от скамьи. Старший поприветствовал даму, как будто не видел ее полчаса назад:
— Доброго дня, миледи!
— И пусть за ним последует добрая ночь! — Кассандра тоже не теряла времени зря, осваивая здешние "ритуальные фразы", предписанные хорошим тоном.
— Наконец-то, моя драгоценная госпожа, — без тени ехидства сообщил Морис, — вас называют собственным именем!
Кассандра едко улыбнулась в ответ. Когда-то, будучи не вполне трезвой, она разболтала, что в прежние годы сослуживцы наградили ее прозвищем Миледи, и Морис уже успел поведать об этом новым знакомым. Но юмора Невидимые не поняли.
Перед Кассандрой поставили чистую тарелку и разложили приборы. Выбор на столе превосходил все ожидания, чем она и воспользовалась. Пока молодой маг зачарованно смотрел, как чужеземка с аппетитом впивается белыми зубами в сочную куриную ножку, его старший товарищ снова завел мудреную беседу с Морисом. Вернее, Морис начал первым:
— Нам пришлось прокатиться по вашей стране, повидали мы достаточно. Всякое, конечно, бывает, но и не так уж плохо, народ не жалуется. Во всяком случае, на короля. А здесь и вообще красота.
Дознаватель согласно кивнул.
— Его величество достойный наследник своего отца.
— Тогда зачем они это сделали? Ну, принц Экхарт и его семья? На что надеялись?
— Тщеславие и жажда власти лишают разума.
Кассандра согласно кивнула, не рискнув заговорить с набитым ртом. Еще как лишают, только успевай звать санитаров и кроить смирительные рубашки. Но вовсе не обязательно омрачать такую милую вечеринку такими грустными мыслями. И она с невыразимой грацией подала прислужнице знак, во всех мирах означавший одно: "Принеси мне выпить!".
Первой мыслью Адельгейды было, что она все-таки умерла — так невероятно, почти мгновенно, кошмар сменился покоем. Последние минуты в подвале остались в памяти смутно, как в полусне. Сначала появились люди, вроде бы даже маги, они что-то сделали, и боль отступила. Но вслед за болью ускользнуло и сознание, она лишь запомнила Роланда, как он нашел ее, а потом наступил провал.
Теперь она лежала уже не на полу. Ложе казалось мягким и уютным, нежное белье обволакивало измученное тело долгожданным теплом. Ушибы и ссадины снова болели, но не сильно, можно и потерпеть. Вот только каждый вдох давался как-то странно, будто справа чуть пониже груди ей прикрепили увесистый кусок железа. Тревога холодной змейкой скользнула по сердцу — что-то произошло, стало не так, как прежде, и это блаженство, возможно, лишь очередной обман, уловка измученного рассудка, отчаянная попытка спрятаться, пусть даже в собственном бреду. Как же не хотелось возвращаться из сладкого забытья к ужасу и бессилию, в холодный каменный мешок подвала! Но ни холод, ни подвал не давали о себе знать, напротив, новые ощущения и звуки становились все живей и отчетливей. Снова, как в прежнее пробуждение, Адельгейда услышала смутно знакомые голоса. Где-то рядом негромко разговаривали и даже хихикали, весело и искренне. Оставалось только открыть глаза и окончательно поверить в чудо.