Перехват
Шрифт:
– Генерал Фейс!.. Вы обещали притащить какого-то умника с мозолями на заднице! Вы его нашли?
– О да, сэр… – кивнул Фейс, поднимаясь и странно озираясь, как будто перебрал с таблетками.
– Ну так где он? На что годится этот ваш политико-аналитический отдел, если вы не можете притащить нужного спеца?! – воскликнул Штерн, которого уже достали эти мямли с золотыми погонами.
– О… Он здесь, сэр… Вот пожалуйста – капитан Вупи, из архивно-исторического отделения.
Сказав это, генерал Фейс поспешно сел и вжал голову
Форма сидела на капитане Вупи хуже, чем на корове седло, и было видно, что по форме этот Вупи одевался едва ли раз в год, а то и реже.
Ему было немного за пятьдесят, он, несомненно, редко выходил на улицу и обожал дышать книжной пылью.
– Ага, – произнес начштаба Штерн, останавливаясь и закладывая руки за спину. – А разве архивно-историческое отделение еще существует? Я слышал, его объединяли с отделением празднеств и парадов. Или я ошибаюсь?
– Объединение планировали, но оно не состоялось, сэр, – сообщил Фейс, привставая.
– А почему?
– «Праздники» не нашли места под архивы, сэр, а это восемьсот тонно-кубов…
– Э… Это в тоннах? – уточнил Штерн.
– Это в кубах, сэр.
– Понятно, – кивнул начштаба и снова принялся ходить вдоль карты. – Итак, капитан, что вы накопали среди этих своих восьмисот тонно-кубов? Есть ли там какие-нибудь важные для нас сведения?
– Да, сэр, я полагаю, что это вас заинтересует… – нараспев произнес капитан Вупи.
Все присутствующие тотчас прекратили рисовать в блокнотах и посмотрели на него. Вупи был единственным среди собравшихся, кто не боялся начальника штаба. По глупости, конечно.
– Вы можете сесть, капитан Вупи, так вам будет удобнее.
– Да, сэр, разумеется.
Долговязый Вупи сел, раскрыл старую картонную папку и, откашлявшись, прочел:
– «На исходе вторых суток саткембо нороздулло продолжали преследовать наш корабль, в точности повторяя его траекторию и экономя энергию на разности плотностей породы. Мы шли по целине, аннигилируя булыжники, а они – по взрыхленной пашне, стремясь приблизиться к нам на верный выстрел анастезионной торпеды…»
– Стоп-стоп-стоп! – поднял руки Штерн. – Это что за народные песни, капитан? Где это? Кто это и когда покупать билеты?
За столом сдержанно засмеялись.
– Сэр, я читаю вам переведенные мною записки капитана десантного судна, который пытался оторваться от наседавших на него саткембо нороздулло и доставить десант в указанный район. Он выполнял приказ, сэр.
– Ладно, а где все это было? Откуда ты все это взял?
Штерн подошел к столу и протянул руку, а Вупи, после недолгого замешательства, подал ему лист сухого древнего пластика с острыми краями.
Начштаба с полминуты изучал нагромождение знаков, потом посмотрел на Вупи и сказал:
– Но ведь тут какая-то белиберда! Это же просто значки, их невозможно перевести!
– Это иероглифы, сэр. Сонические иероглифы. Мы с коллегой Близдероном сумели их расшифровать. Даже программу составили – исполнение восемьдесят процентов.
– Восемьдесят процентов, – повторил генерал-полковник, глядя на испещренный незнакомыми значками лист. – А ведь мне докладывали, что это никакой не текст, а просто значки… Кто докладывал?!
Штерн обвел строгим взглядом притихшее штабное сообщество, потом один из генералов поднял руку и проблеял:
– Это был генерал Хорхе… Его уволили полгода назад за растрату по графе канцтоваров.
– Да, точно. Отдел стратегического прогноза… – кивнул Штерн. – Просто значки, «не имеющие текстового смысла и играющие роль оформительского дизайна в рамках понимания того времени». Я помню его отчет весь до точки, и жаль, что Хорхе теперь в войсковой тюрьме, я с удовольствием дал бы ему в морду. С удовольствием.
Штерн вернул капитану пластиковый лист, вернулся на свое место во главе стола и, произведя рукой в направлении Вупи широкий жест, сказал:
– Продолжайте, капитан, мы вас слушаем…
5
Начштаба продержался еще с четверть часа, слушая это отстраненное повествование, но в конце концов все же остановил докладчика:
– Стоп, капитан! Требуются кое-какие уточнения…
– Конечно, сэр, я готов дать любые пояснения.
– То есть, Вупи, ты полностью в теме?
– Я делал этот перевод полгода, сэр. Я и коллега Близдерон.
– Ну, Близдерону особая благодарность, передавай привет и все такое, однако поясни нам, что это за блюдо – «саткембо нороздулло». Я правильно воспроизвел?
– Да, сэр, с моих слов – правильно, но, возможно, носители языка транскрибируют фонотему «нгу» как «бхори-бота», и тогда «нороздулло» будет звучать как «каперсмут» или «зеглезе». Но это уже фонетический радикал, и я предпочел бы его не использовать, поскольку эффект его исполнения маловероятен…
– Стоп, капитан! – хлопнул по столу Штерн, и в зале воцарилась такая тишина, что слышно было, как происходит диффузия между металлами в подставке для карандашей. – Давай без этого словесного гомосексуализма. Я его по три раза на дню слышу от своих подчиненных, поэтому остановимся на первом варианте.
– Саткембо, сэр?
– Да, вполне нормальный вариант. Но что это значит?
– Саткембо – это шарпезон. По-нашему, среднетоннажный сфероид.
– И чего этот шарпезон?
– Он преследовал плармуттал фризонтал, чтобы уничтожить его и не дать возможность высадить десант. Гонка продолжалась четверо суток.
– И что?
– Ну, из данного документа мы узнаём, что капитану удалось оторваться от преследователей. Позже он составил эту поэму и даже получил новый чин, название которого, к сожалению, не произносится.