Переиграть войну! Пенталогия
Шрифт:
Последний куплет вызвал явное оживление среди слушателей.
Менялись булыжники на топоры,
Менялись вожди и законы игры,
Менялись эпохи, менялись места,
Стабильна была лишь одна крутота.
«Эх!» – резким движеньем в казенник заряд –
Скончается в муках подстреленный гад!
Где раньше секира кольчугу драла –
Там ныне взрывчатка и бензопила!
Так радуйтесь те, кто познал крутизну!
И радуйтесь, люди, познавши войну!
Сквозь смех автоматов и рев батарей
Идут
Он встанет, как раньше бывало не раз,
Он выполнит невыполнимый приказ,
И мощным дыханием мир ужаснет
В грохоте залпов его пулемет.
Последние несколько куплетов мне пришлось менять на ходу, уж больно они не соответствовали времени и слушателям.
Когда я закончил петь, слушатели молчали, переваривая услышанное. Уж больно непривычно для них было наложение серьезных слов на плясовую мелодию.
– Ну, потом еще спою, – помог я им, откладывая гитару в сторону.
Все, кроме «гостей из будущего», как показалось мне, облегченно вздохнули и вернулись к своим неспешным разговорам. По долетавшим до меня обрывкам фраз я понял, что некоторые обсуждают только что услышанные песни. Ко мне на лавку подсел свежеиспеченный командир партизанского отряда.
– Ну ты даешь! – тихонечко сказал Слава, ткнув меня кулаком в бок. – Я думал, комиссара Кондратий хватит.
– Ну, извини, настроение такое, хулиганское – было.
– А у меня подарок тебе есть, – улыбнулся Трошин.
– А чего не даришь?! – Я изобразил возмущение.
– Минуточку… – И Слава выскочил в сени.
Вернулся он буквально через пару мгновений с какимто длинным, метра полтора, свертком.
– На, владей!
Я развернул толстую ткань. СВТ. Снайперская.
– Откуда?
– Бойцы у немцев две штуки нашли, вот я и решил тебе подарить.
– Слав, спасибо, конечно… Но мне она без надобности… А вот вам – пригодится…
– Да ты в прицел посмотри! А бой какой! А то ты все с «дегтяревым» таскаешься…
– Так, сядь, – я показал рукой на лавку рядом с собой. – Мне и с автоматом хорошо. Я все равно накоротке работаю, а вот вам эта винтовка поможет немцам сильно жизнь попортить, – продолжил я увещевать Трошина. – Тебе Александр Викторович про засады рассказывал?
– Ну?
– Не «нукай»! А про тактику «осиного роя» говорил?
– Нет.
– Пойдем покурим, – я мотнул головой в сторону двери.
…Мы уселись на завалинку и закурили. Хлопнула дверь – и вслед за нами с крыльца спустился Белобородько:
– Не помешаю?
– Да нет, Василий Иванович, присаживайтесь. Вам тоже полезно послушать будет, – ответил я.
– Про музыку вас хотел спросить, Антон Олегович…
– Чуть позже, – перебил я его, – мы сейчас про войну разговариваем. А потом я с удовольствием поговорю с вами и про музыку, и про поэзию… – Слава, услышав мой тон, только хмыкнул.
– А ты не регочи, товарищ майор! А сделай серьезную рожу и внимай… или внемли, во! Что такое
– А то! Не осиный, конечно, но пчел хорошо себе представляю…
– Смотри, у вас есть несколько вариантов. Первый – классическая засада с полным уничтожением противника, захватом трофеев и долгой стрельбой. Этот вариант хорош именно наличием трофеев, но, боюсь, вам пока доступны для таких нападений только одиночные машины и повозки. Вариант второй – минирование. Тебе про него командир наш должен был подробно рассказать… – Вячеслав кивнул. – Ну, и третий – обстрелы. Представь, метрах в двухстахтрехстах от дороги лежит снайпер с группой прикрытия. Выстрелил и отошел. Через два часа – уже в нескольких километрах от первой точки работает.
– А какой в этом смысл? – встрял Белобородько.
– Если снайпер – не лопух, то он попадет. Лучше всего – в водилу или офицера. А у немцев – орднунг превыше всего. То есть они должны гада этого стрелючего, поймать. Соответственно – остановка. И хорошо, если одной машины или повозки, а то – вся колонна стоять будет. Если место позволяет, снайпер не один, а два раза выстрелить сможет, но в любом случае потом – отход.
– А мне нравится! – воскликнул Трошин. – С двумя винтовками мы же две группы сможем на дело отправить! И за день, если и не перекрыть дорогу, то езду по ней замедлить очень существенно!
– Чтото похожее финны делали в тридцать девятом, – внезапно подал голос комиссар.
– Да, только они в основном против фронтовых частей действовали. А вы, Василий Иванович, хоть одну эту пресловутую «кукушку» живьем видели?
– Нет.
– Вот видите! А слухов сколько? Хотя у них мастера серьезные были. По тристачетыреста подтвержденных… – заметив изменившийся взгляд комиссара, я осекся.
– А вы…
– Откуда знаю? – продолжил я за него. – А анализом ктото заниматься должен, так? И методы перенимать…
– Вы… извините, я не сообразил…
– Так, чтото мы отвлеклись. Слав, и запомни, что шаблонные действия – это плохо! Наработанные, подготовленные, но не шаблонные.
– Вы же покажете, так?
– Нет, командир уже сообщил нам, что это – последний день вместе с новым отрядом, и завтра нам предстоит рывок на юг. «Странно, а почему он Трошину это не сказал? Хотя, может, Слава его неправильно понял…»
– И что, никто нас учить больше не будет? – несколько потерянно спросил командир партизан.
– Ну, главное – передовые методы мышления и коекакую тактику мы вам передали. Остальному – придется учиться на ходу. Кстати, про связь тебе товарищ майор объяснил?
– Да, будем радиста искать, ну и на того агента выйдем…
– Я, вот думаю, надо на партийное подполье выходить, – снова вмешался Белобородько.
– Я думаю – пока не надо.
– Как так? – изумился он.
– Вы же секретарем райкома были, верно?
– Да.
– А какого?
– Раменского района… Это в Подмосковье…