Переиграть войну! Пенталогия

Рыбаков Артем Олегович

– Арт, уйми их! – В голосе Казачины слышалась паника. – Сделай хоть чтонибудь!

– Арт! – закричал Фермер. – Арт, проснись!!

– А, что? Что такое? – шум и визг тут же исчезли. Передо мной стоял Саня и сочувственно на меня смотрел.

– Плохой сон? Ты так зубами скрежетал, что я даже испугался, не выкрошатся ли они у тебя. И голову под рюкзак спрятать пытался.

– Mне девушки снились…

– Голые? – усмехнулся Фермер.

– Нет. Одетые. И с требованием немедленно помыть руки, почистить зубы и позавтракать, а то на задание не пустят.

– И

как мы выкрутились?

– Ты предложил найти болото поглубже…

– Mолодец, Арт! – похвалил меня Фермер и даже руку пожал на радостях.

– Почему молодец?

– Потому что даже во сне я принимаю правильные решения. А девушкито хоть красивые были?

– Красивые. Но они так кричали, чтобы мы без завтрака никуда идти не смели, что мне както не до их красоты было.

– Кричали, говоришь? Тогда болото, однозначно болото.

Фермер собрался уходить и, уже открыв дверь, обернулся ко мне и спросил:

– А тебе сны вещие никогда не снились?

– Да нет вроде.

– Ну, смотри, а то к болоту сам их поведешь, если что. Будешь не товарищ Васков с зенитчицами, а товарищ Сухов с гаремом. Так, всем караваном и отправитесь осваивать новые земли…

* * *

Выезд был назначен на десять утра. После коротких сборов мы заменили номера машин на новые, эсэсовские, благо их у нас теперь было много, и собрались в одном из домов на «тайную утреню», как пошутил Тотен.

Кроме членов команды, присутствовало и командование партизанского отряда в лице Славы, Белобородько и сержантапограничника.

– Долгих речей говорить не буду, – успокоил всех Фермер. – Ты, майор, запомни главное на ближайшее время – не позднее двенадцатого числа ты должен перебазироваться из Налибок вот сюда, – и Саша ткнул пальцем в карту, расстеленную на столе. – А до этого – работай по полной. С огоньком! Если радиста гденибудь в лесу найдете – счастье вам. Если же нет – то связь через «почтовый ящик». После шестого числа листы из блокнота использовать запрещаю! Понятно?

– Я помню, товарищ майор госбезопасности, – ответил Трошин.

– Хорошо, что помнишь, но напомнить не помешает. И учти – возможно, мы еще о помощи попросим. А может, и не мы. Так что готовься.

– Конечно, о чем разговор!

– Вам, товарищ комиссар, – командир переключился на Белобородько, – придется взять на себя и обязанности особиста. Я понимаю, что это уже обсуждалось, но, к большому сожалению, наш главный оперативник не здесь и проконсультировать вас не может. Но, я думаю, что товарищ Нечаев, – кивок в сторону пограничника, – за годы службы приобрел соответствующие навыки.

– Верно, научился коечему, – ответил старший сержант.

– Повторюсь, наверное, но старайтесь сильно не расти в размерах. Лучше три отряда по пятьдесят человек с одной базой, чем один в сто пятьдесят. И вам, товарищ комиссар, придется это людям объяснять.

– Да, вы говорили, Александр Викторович.

– Говорил. Но еще я бы вам посоветовал не напирать на партийную совесть, а постараться понять людей. Многие из них без командования

почти месяц по лесам шатались, считали, что их руководство бросило. Попадались нам уже такие… – Командир немного лукавил, подобные окруженцы нам пока не попадались, и его последний пассаж базировался исключительно на послезнании. – Вроде той песенки, что товарищ старший лейтенант вчера пел… после того как женщины ушли, – и командир с усмешкой кивнул в мою сторону.

– Это которая матерная была? – спросил пограничник, а комиссар поморщился.

Помню, после исполнения сего шедевра половина слушателей впала в прострацию, а оставшиеся торопливо записывали слова, так что в скором времени можно было ожидать триумфального шествия песенки «А подмога не пришла», по крайней мере, по белорусским лесам. Командир мне потом даже попенял за такое издевательство над неокрепшим сознанием предков. Но потом сменил гнев на милость, поняв, что отходняк от стресса – дело сложное.

А меня сейчас начали терзать мысли на тему, что будет со мной, если соответствующие органы решат найти «народного поэта». Да, самогон вчера, похоже, был несколько лишним…

…Через полчаса совещание закончилось, и настала пора расставаться. На десять членов группы на этот раз пришлось четыре машины и два мотоцикла, правда, один из них ехал в кузове грузовика. В качестве головного дозора выступали Люк и Юрин, получивший наконец свой позывной. После вчерашней резни с эсэсовцами он получил прозвище «Крысолов», поскольку в веревочные ловушки, устроенные им, попалось аж три немцамотоциклиста!

Сержант Чернов тоже не отстал от коллеги, за успешную охоту на немецких часовых получив лично от командира позывной «Кулак». Как объяснил нам Саша: «за хорошо поставленный удар и хозяйственность в оприходовании трофеев».

Для большей безопасности Трошин еще с раннего утра выслал дозоры с задачей разведать маршрут, так что километров десять мы проехали, что называется, со свистом. Затем темп движения замедлился, но все равно – меньше десяти верст в час мы не делали.

Ближе к полудню мы миновали Ивенец и двинулись на юг. Мой «крупп» был последней машиной в колонне. За пассажиров со мной ехали Зельц с Кулаком. Поскольку в числе задач нашего экипажа значились охрана тылов и оказание огневой поддержки передовым машинам, оба бойца были вооружены пулеметами. Дымов периодически поправлял сползающую на ухабах с сиденья коробку с пулеметной лентой, а вот Чернову достался МГ с магазинным питанием и он, пользуясь затишьем, развлекал меня разговорами:

– …Товарищ старший лейтенант, я вот спросить хотел, а почему вы бокс не любите?

– С чего ты взял?

– Ну, иногда у вас проскальзывает во время занятий некоторое… пренебрежение, что ли…

– Это я не к боксу, это я к спорту, – ответил я, закуривая.

– А чем вам спорт не угодил?

– Да все нормально. Но от своих дурных привычек ты еще долго избавляться будешь, – я глубоко затянулся и выпустил облако дыма.

– Но я же, в отличие от вас, не курю! – возмутился Чернов.